– Да нет, конечно. Просто алиби у тебя получается жидковатое. Впрочем, у всех остальных не лучше. В основном, народ спал, только как это проверишь?

– Да никак, – Борька вздохнул и посмотрел в окно: – Снег уже не идет. И мужиков не видно. Тоже, значит, домой вернулись.

– Дорожку к сараю расчистили?

– Не до конца. Да кому он нужен, тот сарай! – Борис снова повернулся ко мне. – Слушай, все-таки, надо с Колей поговорить. Рассказать ему.

Я неопределенно пожала плечами. Николай, для меня – такой же подозреваемый, как и все остальные. С другой стороны – я не придумала ничего такого, чего не смог бы предположить любой, из находящихся здесь. Так что, мои выводы военной тайной не являются, а Николай, все-таки, хозяин, лицо заинтересованное.

Борис предпочел истолковать мое слабое движение, как согласие и, взяв меня за руку, потащил из комнаты.

– Сейчас мы его найдем.

Я скептически улыбнулась. Ну да, сейчас! Минут пятнадцать будем носиться по дому, заглядывая во все комнаты, не меньше. Впрочем, я ошиблась Борькин способ поиска нужного человека оказался прост и эффективен. Он вышел на лестничную площадку и заорал:

– Коля! Ты где?

Отклик донесся довольно невнятный. Признаюсь честно – я поняла только то, что нужно спуститься на первый этаж. Но Борька удовлетворенно кивнул головой:

– Он в малой гостиной, – и пояснил, не без гордости: – Голосовое определение местоположения. Очень удобно.

Николай, действительно, находился в малой гостиной. Увы, не один. Рядом с ним, на диване, сидел дядя Саня и выглядели они, оба, одинаково хмурыми. Мы с Борисом переглянулись. Одно дело – изложить свои подозрения и выводы хозяину дома, в котором произошло преступление и совсем другое…

– О чем разговор? Почему меня не зовете? – Лайза! Вот только ее не хватало! Главное, как ей это удается – стоит в комнате собираться более, чем двоим, она тут, как тут! Следит, что ли, за всеми, непрерывно? Хотя, если вспомнить о необходимости блюсти свои интересы, может, Лайза и права. Она ведь у нас теперь беззащитная вдова, ее всякий обидеть может. Так что, лучше подстраховаться, чем потом жалеть.

Подумав так, я посмотрела на Лайзу, хотя и не с симпатией, но, по крайне мере, с пониманием. Впрочем, как раз я, волновала ее меньше всего. Она смотрела на мужчин – как-то ей удавалось сверлить подозрительным взглядом всех троих одновременно. Неловкое молчание грозило затянуться, но положение спас резкий телефонный звонок. Николай, обрадованно, схватил трубку:

– Алло.

Через пару секунд брови его удивленно поползли вверх.

– Да, – ответил он. – Да, сейчас.

Он с недоумением посмотрел на меня и протянул трубку:

– Это тебя.

– Ой! – ну конечно! Я вчера сказала родителям, что позвоню и совсем об этом забыла! – Да, я слушаю!

– Ты меня извини, но я честно ждала до двух часов, – услышала я голос мамы. – У тебя там как, все нормально? У Бориса как дела?

– Все хорошо, мама! Мы прекрасно отдыхаем! – а вы чего ожидали? Что я сейчас начну докладывать любящей родительнице про все наши ужасы с убийствами? Так поверьте мне на слово, что именно этого делать и не стоило. – У нас тут целая компания молодежи собралась, очень весело!

Борька, сообразивший в чем дело, решил мне помочь и создать шумовой фон, соответствующий непринужденной молодежной гулянке. Он бросился к музыкальному центру и, по-моему, наугад, ткнул какую-то клавишу.

– Хорошо! Все будет хорошо! Все будет хорошо, я это знаю! – заголосила Верка Сердючка. Я махнула рукой, чтобы он сделал звук потише.

– Действительно, у вас там весело, – засмеялась мама. – Танцуете?

– И танцуем тоже! Я же говорю, развлекаемся на всю катушку!

Мама была не прочь поболтать подольше, но мне удалось свернуть разговор в течение минуты. Только пришлось пообещать, что завтра утром я не забуду позвонить. Причем пораньше, до того, как родители уйдут на работу. Повесив трубку, я обернулась к Борису:

– Да выключи ты ее! Тоже, нашел музыку! – и только когда наступила тишина, развела руками.

– Извините. Мама беспокоится, – и персонально для Лайзы, которая смотрела на меня с очень странным выражением (я не рискнула бы однозначно его расшифровать), пояснила: – Она не привыкла, что меня нет дома.

– Да мне-то что, – пробормотала Лайза. – Это твои заморочки.

Дверь открылась и вошла Вика. Наша, несколько напряженная, компания вызвала у нее некоторое недоумение.

– А что вы тут сидите, друг на друга смотрите? Хоть бы телевизор включили.

– Да мы так, беседуем, – неопределенно ответил Николай.

Лайза издала короткий горловой смешок и отвернулась.

– А-а, – Вика явно ждала, что сейчас последует продолжение: «присоединяйся к нам». Но Николай молчал и она отвела глаза. Повертела головой и спросила в пространство:

– Орифлеймовский каталог никто не видел? Я привезла вчера, а сейчас найти не могу.

Мужчины тупо уставились на нее, мгновенно вызвав ассоциации с группой небезызвестного мелкого рогатого скота, перед которым неожиданно возникло препятствие в виде новых ворот. Я тоже ничего не сказала. Правда, какой-то косметический каталог валялся в нашей с Борькой комнате, но вряд ли это было то, что искала Вика. Единственным человеком, у кого вопрос вызвал слабое подобие интереса, оказалась Лайза.

– Последний каталог? – уточнила она.

– Ну да, – Вика расстроено махнула рукой. – И куда я его засунула, не представляю!

Она сделала круг по комнате, издавая душераздирающие вздохи и ушла. Когда за ней закрылась дверь, дядя Саня нарушил молчание:

– Вы хотели нам что-то сказать? – обратился он к Борису. – Или мне показалось?

Борька порозовел и начал мямлить:

– Не то, чтобы… в смысле, разные идеи, конечно есть… Рита, вот, тоже подумала… насчет того, что грабителя не было…

– Как это не было?! – вскрикнула Лайза.

Николай присвистнул и наклонился вперед, а дядя Саня, наоборот, откинулся на спинку и мягко спросил:

– И как Рита сделала такой вывод?

– Да все потому, что окна пластиковые, – Борис беспомощно оглянулся на меня: – Ритка, объясняй сама, у меня не получится.

Я бросила на него хмурый взгляд (на уничтожающий силы тратить не стала, все равно, без толку), и постаралась собраться с мыслями. Как бы это так все сказать, чтобы ничего не сказать?

– Дело в том, – начала я неторопливо, – что тщательно все обдумав…

Собственно, на этом мое выступление было закончено. Точнее – прервано, причем самым неожиданным образом: откуда-то снизу, мне показалось из подвала, донесся отчаянный вопль. Через пять секунд в комнате не осталось ни одного человека.