— Какие вопросы? Профессиональные или личные? — спрашивает она, и я чувствую, что начинаю заводиться.

— Вы написали в эсэмэске: «Мы можем поговорить, если хотите», — напоминаю ей. — Принимая во внимание то, как вы ушли, я нашёл это предложение многообещающим.

— А как я ушла?

— Мягко говоря, внезапно. И, если на то пошло, весьма неуважительно по отношению к вашим подопечным, — огрызаюсь я. Следует долгое молчание, и я уже сожалею о своём грубоватом выпаде.

— Как они? — спрашивает она.

— Ваши подопечные?

— А кто ж ещё?

— Очень по вам скучают, — говорю я уже куда мягче. Молчание.

— Бренда тоже?

Бренда — рабочий псевдоним Астры, разочарованной любовницы Орсона, нашего главного источника в операции «Розовый бутон». Я уже готов ей высказать с некоторой суровостью, что Бренда, узнав о её уходе, отказалась с нами сотрудничать, но, услышав спазм в горле, смягчаюсь.

— С учётом обстоятельств справляется неплохо. Спрашивает про вас, но понимает, что жизнь продолжается. Ау?

— Нат?

— Да?

— Пригласите меня на ужин.

— Когда?

— Поскорее.

— Завтра?

— Хорошо.

— Предпочтительно рыбное? — уточняю я, вспомнив про рыбный пирог, который мы с ней ели после презентации «Розового бутона».

— Мне насрать, что мы будем есть, — отвечает она и отключается.

Все известные мне рыбные рестораны входят в доступный перечень финансового отдела, а это означает, что мы можем запросто встретить коллег, пришедших перекусить со своими осведомителями. Спасибо, не надо. Я нахожу модный ресторан в Вест-Энде и забираю из банкомата кучу купюр, так как не хочу, чтобы счёт за ужин засветился в нашем семейном банковском счёте. Иногда ты попадаешься за грехи, которых не совершал. Я заранее выбираю угловой столик, где нас не побеспокоят. Лондон страдает от затяжной жары. По привычке прихожу заранее и заказываю скотч. Ресторан почти пустой, а официанты напоминают сонных ос. Через десять минут появляется Флоренс в летнем варианте рабочей одежды: строгая военная блуза с длинными рукавами и стоячим воротником. И никакой косметики. В Гавани мы начинали с вежливых кивков и дошли до воздушных поцелуев. Сейчас вернулись к холодному «привет». Она ведёт себя со мной как с бывшим любовником, каковым я никогда не был.

Прикрытый огромным меню, я предлагаю ей бокал шампанского. В ответ следует короткое напоминание, что она пьёт только красное бургундское. Против морского языка она не возражает, только небольшого. А для начала согласна на краба и авокадо, если я себе заказал. Я заказал. Меня интересуют её руки. На безымянном пальце, где раньше красовалось массивное золотое кольцо с печаткой, появилось обшарпанное серебряное колечко, усыпанное красными камешками. Оно ей великовато и не совпадает со светлой полоской, оставленной предшественником.

Покончив с заказом, мы возвращаем огромное меню официанту. До сих пор она умело избегала зрительного контакта. И вот наконец смотрит мне в глаза, и в её взгляде ни грана раскаяния.

— Что вам сказал Тренч? — вопрошает она.

— Про вас?

— Да. Про меня.

Вообще-то это я должен ей задавать неудобные вопросы, но у неё на сей счёт своё мнение.

— Что вы излишне эмоциональны и зря вас брали на работу, примерно так, — отвечаю ей. — Я ему сказал, что в моём представлении вы не такая. К тому времени вы уже покинули офис, поэтому разговор носил чисто умозрительный характер. Вы могли мне всё рассказать во время нашей игры на корте. Могли мне позвонить. И не сделали ни того ни другого.

— Вы тоже считали, что я излишне эмоциональна и меня взяли зря?

— Мне повторить? Я сказал Тренчу, что в моём представлении вы не такая.

— Я спросила, что вы считали, а не что вы ему сказали.

— А что я должен был считать? «Розовый бутон» стал разочарованием для всех нас. Но нет ничего экстраординарного в том, что спецоперация отменяется в последнюю минуту. Естественно, я считал, что вы действительно погорячились. И что, возможно, у вас с Домом какие-то личные проблемы. Которые меня на касаются, — добавляю я со значением.

— Что ещё он вам сказал о нашем разговоре?

— Ничего существенного.

— Он не упомянул в разговоре свою милейшую супругу, баронессу Рэйчел, видную представительницу тори, управляющую частными активами?

— Нет. А должен был?

— Вы, случайно, с ней не дружите?

— Даже не знаком.

Она делает глоток красного бургундского, потом глоток воды, оценивает взглядом, можно ли мне доверить столь важную информацию, и, вздохнув, выдаёт:

— Баронесса Рэйчел является генеральным директором крутой компании по управлению частным капиталом с престижным офисом в Сити. Сама её и основала вместе с братом. Только для частных клиентов. Если у вас на счету меньше пятидесяти миллионов долларов, даже не звоните. Я думала, вам это известно.

— Нет.

— Компания специализируется на офшорах. Джерси, Гибралтар, остров Невис. Слыхали про Невис?

— Пока нет.

— Невис — вершина анонимности, о нём мало кто знает. А на самом Невисе никто ничего не знает о владельцах множества компаний, у них зарегистрированных. Чёрт-те что.

Её раздражение адресовано ножу и вилке в бесконтрольно дрожащих пальцах. Она бросает их на стол и делает затяжной глоток бургундского.

— Мне продолжать?

— Пожалуйста.

— Баронесса Рэйчел и её брат осуществляют управление безымянными, не связанными между собой офшорными компаниями общим числом четыреста пятьдесят три, зарегистрированными преимущественно на острове Невис. Ответственности не несут, контролю не подлежат. Вы меня слушаете? У вас такое лицо…

— Исправлюсь.

— За свои инвестиции их клиенты требуют, помимо полной секретности, высоких процентов. Пятнадцать — двадцать… иначе какой смысл. Основная клиентура баронессы и её брата из суверенной Украины. Среди ключевых игроков — украинские олигархи. Из вышеназванного числа сто семьдесят шесть анонимных компаний владеют недвижимостью премиум-класса в Лондоне, в основном в Найтсбридже и Кенсингтоне. В числе прочего и дуплексом на Парк-лейн. Им владеет компания, которой владеет другая компания, которой владеет трастовый фонд, а тот принадлежит — кому бы вы думали? — Орсону. Это неопровержимые факты. С конкретными цифрами.

Я избегаю драматической реакции, Контора этого не поощряет. Поэтому вместо ожидаемого возмущения я обращаю внимание трёх официантов, затеявших бесконечный спор, на то, что наши бокалы пусты. Чем наверняка вызываю её раздражение.

— Вас интересует продолжение или нет? — требует она ответа.