href="ch2-123.xhtml#id635" class="a">[123], а в Одесском корпусе директором был полковник Бернадский, военный юрист по образованию.

С начала января уже начали ползти тревожные слухи о приближении фронта к Одессе; 22 января генерал Шиллинг[124] отдал приказ об эвакуации. Трудно сейчас судить, было ли что-нибудь предусмотрено для вывоза корпуса или нет. Одни говорят, что полковник Бернадский не проявил настойчивости и упустил все возможности и сроки, другие думают, что в порту не было никаких судов для корпуса и что его судьбой никто не занимался. Так или иначе, в нервном и бесцельном ожидании прошли и 23, и 24 января, и только с утра 25-го были отправлены в порт подводы с личными вещами кадет и персонала, под охраной двух взводов 1-й роты Одесского корпуса и кадет-полочан, под общей командой полковника М.Ф. Самоцвета, командира 1-й роты. С ними ушли несколько младших кадет и часть персонала с семьями. Немного позже, по приказу полковника Кадьяна[125], были посланы в порт самостоятельно кадеты 1-й роты Киевского корпуса, в числе 20 человек, без офицеров. Обе части добрались до порта с большим трудом, так как в городе уже шла стрельба и нападения на отряды белых, проходившие через Одессу. Кадеты и все скопившиеся в порту подверглись жестокому пулеметному обстрелу со стороны Воронцовского дворца; были ранены кадеты-киевляне Полянский и Левицкий, а также дочь офицера Киевского корпуса Анечка Порай-Кошиц. Был убит один кадет-киевлянин, но фамилию его установить не удалось.

Все кадеты и чины персонала обоих корпусов были подобраны английским крейсером «Церес», но все привезенное имущество пришлось бросить на молу, где оно было разграблено. Позже на тот же «Церес» было погружено и Сергиевское артиллерийское училище; имеются сведения, что накануне эвакуации начальник училища присылал в корпус предложение идти в порт вместе с юнкерами и под их охраной, но полковник Вернадский отклонил это предложение по неведомым причинам. Еще раньше посадки кадет на «Церес» туда же были приняты младшие кадеты-киевляне, сразу же пересаженные оттуда на баржу, но об этом будет рассказано ниже.

После отхода «Цереса» из порта все кадеты и чины персонала были пересажены в открытом море на пароход «Рио Негро», который и довез всех до Салоников, откуда поездом они были отправлены в Югославию и, через Белград, доставлены в Панчево. По дороге, на узловых станциях, какие-то организации, в том числе и русские, кормили кадет. В Панчеве все были размещены в здании школы, где во дворе находились русские солдаты, возвращавшиеся в Россию. В скором времени кадет-киевлян (взвод 1-й роты) перевезли в Сисак, вблизи от Загреба. При проезде через Белград они встретились со своими младшими кадетами, привезенными из Болгарии, и все вместе были доставлены в Сисак, а одесские и полоцкие кадеты остались в Панчеве.

В тот день, 25 января, в здании Одесского корпуса остались еще 1-й и 3-й взводы 1-й роты и почти все младшие кадеты, числом около 350 человек, вместе с большинством офицеров и преподавателей с их семьями. Они должны были двинуться в порт позже; осталось совершенно непонятным, для чего нужно было делить корпус на две неравные части и подвергать оставшихся риску быть отрезанными от порта, что как раз и случилось. Судьба их описана ниже, в отдельном очерке. Но никто не знал, что на верхнем этаже здания находятся забытые и оставленные всеми младшие кадеты Киевского корпуса, в количестве около 130 человек, от 1-го до 5-го класса. Они были буквально забыты, и с ними не оставалось никого из воспитателей. Почему так получилось, выяснить невозможно, как и многие другие события этого дня, полного трагических ошибок и упущенных возможностей.

Утром 25 января два кадета 5-го класса, Василий Гончаров[126], коренной аракчеевец, и Иван Латышев[127], киевлянин, видя такое положение, по своей инициативе собрали всех оставшихся в здании кадет-киевлян и построили их для выхода в порт. Эта сборная рота вышла из здания корпуса около 10 часов утра; проходя мимо Сергиевского артиллерийского училища, Гончаров и Латышев решили вооружить более рослых и крепких кадет и с этой целью повернули строй в здание училища, где достали винтовки и продолжали свой путь в порт. Чтобы маленькие кадеты не отставали и не терялись, Гончаров и Латышев по очереди менялись местами, один шел впереди строя, другой позади.

По улицам уже шла стрельба и бродили группы «струковцев», банды атамана Струка, и шайки местных большевиков и уголовных элементов. Брат И. Латышева, Сергей, описавший эти события, бывший тогда в составе пулеметной команды, проходившей специальный курс стрельбы из английских пулеметов «виккерс» и «льюис», увидел эту группу кадет уже в порту, строем в одну цепочку, уже при погрузке на тот же английский крейсер «Церес». Его брат, в кадетской фуражке и в полушубке, стоял с винтовкой у трапа, пропуская мимо себя сначала малышей, потом тех, кто был старше.

Пропустив последнего, И. Латышев тоже двинулся, чтобы пройти на крейсер, но был остановлен английским матросом, видимо решившим, что он не кадет, а просто сопровождающий солдат. Настало короткое препирательство, и матрос толкнул его пинком в грудь. И. Латышев немедленно дал сдачи, и настолько успешно, что матрос отлетел на несколько шагов, и тогда Латышев спокойно прошел на крейсер. Его брат с пулеметчиками воспользовались этой заминкой и тоже поднялись на «Церес». Матрос всех пропустил, явно не желая повторения того, что с ним только что случилось, а войдя сам на палубу, втянул на нее сходни. Кадеты с «Цереса» сразу же сошли на баржу, стоявшую у его правого борта, а маленькая группа пулеметчиков осталась на крейсере, в ожидании решения своей дальнейшей судьбы.

Вскоре начался обстрел порта, и пули стали щелкать по броне крейсера. Простояв еще некоторое время, «Церес» отошел на внешний рейд. К ночи пулеметчики были выгружены на маленький катерок, который бросало на волнах как мячик, так что они едва могли на него сойти. Погода все более свежела, поднялось сильное волнение, и катер пошел в море искать транспорт «Анатолий Молчанов». Промерзнув и буквально заледенев от холода, они через час нашли транспорт и, прыгая на сильной волне у борта на своей скорлупе, после долгих криков, ругательств и угроз, добились того, что им был спущен трап, по которому они вскарабкались на высокий борт транспорта. Наутро увидели, что к ним подходит большой черный пароход: это был английский угольщик «Вотан».

Скоро загрохотали цепи лебедок и началась погрузка угля. Во время этой работы, совершенно случайно, С. Латышев обнаружил, что его брат и вся группа