хлебом, всё было по-старому. Она присела в кресло, взяла в руки портрет и погладила рукой по волосам мужа на фото. «И что мне теперь делать, Антон? – спросила она вслух. – С чего начинать и как? Я потеряла тебя и не смогла сохранить нашего ребёнка. Прости меня. – Ставя портрет на место, она заметила свёрнутый бланк. Это было свидетельство о смерти. Положив его в свою сумку, отнесла пакет с вещами из больницы в ванную и приняла душ. Прошла на кухню и открыла холодильник. На полках лежали свежие продукты. – Наташа с Гришей постарались, – подумала она, включая кофеварку. – Теперь мне всё можно». Вещи в гардеробной спальни, кроме парадного костюма Антона, висели и лежали на своих местах. Выбрала для себя одежду, состоящую из тёмных, почти чёрных брюк и тёмно-синей длиной блузки с рукавом. Высушила волосы феном, выпила чашку кофе, переоделась и поехала в офис. В двенадцать пятьдесят Софья переступила порог бюро. Поздоровавшись, заметила портрет Антона в траурной рамке в цветах и пригласила всех в переговорную.

– Спасибо вам всем за помощь и поддержку. Возможно, не время, но я хочу поговорить с вами о работе нашего бюро. Нас могут ожидать трудные времена. Узнав о смерти Антона, многие прежние заказчики могут отказаться от наших услуг. Антон был гарантом нашей работы. Я не утверждаю, я лишь предполагаю. Я не могу обещать вам прежних условий. Если у кого-то есть желание уйти, я не буду расценивать это как предательство и возражать, но при условии отсутствия долгов. Старые должны быть закончены, а новые не начаты. У нас в работе два заказа. Что делать потом, я не знаю. Не ликвидировать, не продать бюро я не могу, пока не вступлю в права наследства.

– Софья Андреевна, я закончу работу и напишу заявление. Антон был в курсе.

– Я знаю. У вас пять процентов доли. Будете забирать или оставите?

– Я подумаю.

– Наташа посчитает стоимость доли и, если есть желающие их продать, можете это сделать.

– А выплачивать будете наличными или оборудованием?

– Виктор Александрович, вы шутите или злорадствуете? Вы работали с Антоном дольше всех, найдите выход.

– Тридцать процентов и я постараюсь.

– А если ваши старания не оправдаются, вы просто станете владеть долей в тридцать пять процентов, а бюро так и останется на мели, – юрист с ухмылкой посмотрел на бывшего друга Антона. – Софье легче и проще уволить часть сотрудников, перенести офис в свою квартиру, а площади сдать. Она не может распоряжаться долей супруга, но имеет полномочия и право подписи. Приказ есть и его никто не отменял.

– Значит, ты займёшь его кресло?

– Мне удобнее на своём месте. Откуда в вас столько сарказма? Вы же были друзьями. Найдите выход и занимайте кресло.

– Только учтите, Виктор Александрович, должность не даёт права на активы. Инвестор может быть директором, а директор с долей в пять процентов – это всего лишь директор. Хотя оклад может быть выше рублей на пятьсот или тысячу, – пояснил Борис Иванович. – Раз уж коснулись юридических вопросов, позвольте напомнить, что по уставу, доля может быть продана только члену общества.

– Горин, хватит пыжиться! Ты в последние три-четыре года без Антона был никем. Выдохся ты, Виктор. Прикрывался дружбой с Антоном, приглашал его на дачу и решал исключительно свои проколы. Соня не могла не заметить, что это были не посиделки, а рабочие моменты, – в сердцах говорил Николай Карпов. – Скажи, зачем ты копируешь чертежи проектов, к которым не имеешь отношения?

– Николай, возможно, прав. Я как-то не придавала значения их длительному отсутствию, была уверена, что они придумывают что-то совместное. Хотя, мало ли о чём могу беседовать друзья.

– Ты ещё докажи свои предположения.

– А что доказывать? Ты всегда завидовал Антону, с приходом Софьи понял, что она может обо всём догадаться. Ты и сейчас рассчитывал, что она испугается тащить на себе бюро, и ты займёшь место Антона. Знаешь, я бы с удовольствием остался, только с другим архитектором.

– Без обид, Виктор, но я бы тоже ушёл было бы куда, – в сердцах добавил Юрий Михайлович Кулик.

– Вы хотите сказать, что работать с Гориным было сложно? Почему вы не сказали об этом Антону? Ладно, Николай, но вы начинали втроём.

– Видите ли, Соня, начинали-то мы вместе и дружили первое время. Только чтобы дружить, нужно доверять, а у нас получился замкнутый круг. Я не доверял Виктору, Виктор наушничал Антону, а тот перестал доверять мне. Дело прошлое, что теперь об этом говорить. Скажите, Соня, я могу продать свою долю, но пока остаться?

– Можете, Михаил. Борис Иванович вам поможет это сделать.

– А сколько приблизительно стоит доля на сегодняшний момент?

– Думаю от двадцати до тридцати тысяч, – ответила Наташа. – Надумаете продавать, я посчитаю точнее.

– Это получается больше ста тысяч, а долю нам просто в своё время подарили.

– Антон стимулировал вас долями. Деньги небольшие, но гарантированные, как в банке проценты.

– Вы меня извините, что я нарисовала мрачную картину, возможно, ситуация не так и критична, но вы должны быть готовы к проблемам и надеяться на лучшее. Будем брать всё, что предложат. Главное, чтобы предложили. Спасибо, что выслушали. Завтра я выйду на работу. Если будут предложения – обсудим. – Борис Петрович, задержитесь. Вы не могли бы мне помочь в вопросе о наследстве? Куда мне обращаться, когда и с чем. Я не спешу. Как я рассчитаю желающих уволиться? Да, сейчас деньги на счёте есть. Не будет заказов, мы сядем в калошу, а деньги имеют свойство заканчиваться. Я не знаю, что делать

– Хотите, я займусь этим? В любом случае, воспользоваться наследством вы сможете только через полгода. Вы знаете, Соня, что супруг, месяца полтора назад, передал вам сорок процентов доли?

– Первый раз слышу. Мы были в отпуске, потом дед попал в больницу с инсультом, моя беременность. Я не знаю, почему он не сказал. Что это меняет?

– Многое. Ты становишься главным инвестором. У тебя сорок пять процентов доли, и ты можешь принимать самостоятельно все решения до вступления в наследство.

– Почему вы не сказали об этом всем.

– Зачем? Горин в курсе. Он не с потолка взял цифру тридцать. Скажи я об этом, а вы прими его предложения, ничего подобного бы не услышали. Увольнять вам его пора. Дождитесь первого прокола и увольняйте.

– Борис Иванович, помните мужчину, ударившего Антона? Его зовут Дмитрий Стрелков. Он ждал меня сегодня у больницы.

– Чего хотел?

– Извинился. Слазал, что находится под подпиской и ждёт суда. Закройте глаза на то, что Антон был моим мужем, и, будучи