– Сказать, что случайная связь может спровоцировать трагедию. Женщины в гневе непредсказуемы. В этом состоянии, жена довела дочь, которая наглоталась таблеток, а сама вскрыла себе вены. Вы представьте себе картину с двумя полутрупами, которую он увидел? А у вас получается нестыковка. Любовника убивают за измену жены, а не за отказ от неё. Нет в этом деле ни правых, ни виновных, – Соня тяжело вздохнула. – Спасибо, что сами приехали и Никиту привезли.

Похороны состоялись на следующий день из траурного зала. Коллеги обратились в похоронное бюро, понимая, что Соня в этом деле им не помощник, и те всё сделали «по прейскуранту», а её саму поручили Наташе. На прощание пришло достаточно людей – Антона знали многие, на кладбище народу было меньше. Соня всё это время держалась, понимая, что исправить ничего нельзя и надо думать о ребёнке, но когда гроб с телом придали земле, потеряла сознание. Отец на руках донёс её до машины скорой помощи и поехал следом. Соня потеряла ребёнка. Началась истерика. Слёзы, копившиеся три дня, выбрались на волю. Врачи отнеслись к ней с пониманием, зная, откуда доставили пациентку.

Соня проспала до вечера, а когда проснулась, увидела рядом отца, сидящего на стуле.

– Вы давно здесь?

– Да я уезжал, возвращался, к отцу заезжал – не сидел. Наташа тебе вещи передала для больницы и передачу. Всё в пакетах. Сама разберёшься?

– Разберусь. Вы поезжайте домой, не нужно меня караулить.

– Уверена?

– Да. Как дедушка?

– Через неделю заберём домой. Держится молодцом. Мне кажется, что его беспокоит твоё отсутствие. Лена сейчас у него.

– Вы позвоните жене и дайте мне трубку. Я скажу ему несколько слов, и он успокоится. Ему нельзя думать, что я его бросила. – Василевский позвонил жене, и та включила громкую связь. – Привет, дед! Прости меня. Дело срочное появилось, а я не сразу сообразила, что могу сказать тебе пару слов по телефону. Не сердись. Потерпи пару дней, и мы с тобой увидимся. Я тебя люблю, – она отключила вызов и тяжело вздохнула.

– Ну, ты и кремень.

– Это не я кремень, это у вас окаменевшее сердце. Ему сейчас труднее, чем мне. Находится в здравом уме, и лежать бревном – это пытка. Нужно, чтобы он чувствовал себя нужным, а не обузой. Дед может считать, что я не навещаю его из-за вас, как это было в доме. Я не понимаю, почему он не поставил вас на место? Это вы живёте в его доме, а порядки устанавливаете вы. Что плохого в нашей дружбе? Вы по-прежнему считаете меня корыстной особой?

– Соня, ты сможешь когда-нибудь простить мне мою слепоту?

– Поживём – увидим. Возвращайтесь домой, не смущайте женщин. Вам и так, думаю, сделали исключение. Через день-два меня выпишут. Спасибо за беспокойство.

Василевский ушёл, а Соня переоделась в переданную Наташей одежду, и легла, отвернувшись к стене. Ей не хотелось ловить на себе сочувствующие взгляды и отвечать на какие-либо вопросы. Утром пришла Наташа.

– Ты как?

– Никак. Перед глазами одна и та же картина, а внутри пусто. Даже слёзы закончились. Думаю, меня завтра выпишут.

– Я тебе привезла одежду, на случай выписки. В сумке деньги, телефон и паспорт, он был нужен вчера. Ты так ничего и не поела? Сонь, так нельзя. Не хочешь кушать, пей соки. Ты как завтра домой поедешь? И вообще, ты не торопишься с выпиской?

– По их части со мной всё в порядке, больше они помочь мне ничем не смогут. Выйду на работу, раздам долги и буду думать, как жить дальше.

– Ты о каких долгах? Похороны оплатили за счёт бюро, а расходы по поминкам понёс твой отец. Журналисты уже и статью выдали: «Получил травму в результате падения и умер до приезда кареты скорой помощи», и о тебе вспомнили. Где они фото такое нашли?

– На столе у Антона стояла такая фотография. Поговорят неделю и забудут. Не такие мы большие знаменитости. Наташа, позвони Борису Петровичу, пусть приедет завтра к часу дня.

– Соня, с тобой хочет встретиться мужчина, ударивший Антона. Он внизу, в холле. Я не знаю, чего он хочет. Может, это касается его уголовного дела, может, просто пришёл извиниться

– Хочет поговорить, пусть приезжает сюда завтра часов в десять и ждёт меня у входа. Думаю, к этому времени выписка будет готова.

Утром, пройдя осмотр, Софья получила на руки выписку и спустилась вниз. Мужчину она узнала сразу, как и он её.

– Здравствуйте, Софья Андреевна. Меня зовут Дмитрий Стрелков. Простите, я не хотел, чтобы всё закончилось таким образом. Меня отпустили под подписку о невыезде. Дату суда я ещё не знаю.

– Как себя чувствует ваша дочь?

– Сегодня заберу её домой. Давайте я вас подвезу.

– Хорошо. Только ехать недалеко. Я живу на Народной 24, – она села в машину и посмотрела на Стрелкова. – А что с вашей женой?

– Поместили в клинику.

– Вы давно женаты?

– Десять лет. Я знал её с детства. Она старше меня на два года. Когда моя жена погибла в ДТП, я думал, Ольга заменит Кристине маму. Девочке тогда было четыре года. Она никогда не жаловалась на Ольгу. Мне казалось, что мы жили вполне нормально. Но год назад она начала выпивать, сравнивать меня с предыдущими мужьями, срываться на Крис, и я решил подать на развод. Чтобы было веское основание для развода, я нанял месяц назад частного детектива, а в спальне установил камеру. Это я прислал вам фото. Ваш муж и моя жена один раз встретились в нашей квартире, потом встречались только в людных местах и эти встречи были короткими. Знаете, я так был зол на жену, что готов был утопить её в ванне, если бы не Крис. И мужа вашего винил, что он дал повод для её фантазий, поэтому и ударил.

– Не оправдывайтесь. Я была свидетелем. От меня вы чего хотите?

– Ничего. Статья предусматривает три варианта наказания. Я готов к любому. Нужно отвечать за свои поступки. Ведь это из-за меня вы потеряли ребёнка. Я хочу, чтобы вы не проклинали меня, а простили. Видит Бог, я не хотел причинить никому вреда. Это всё.

– Вас осудят, а на кого вы оставите дочь?

– Мои родители за ней присмотрят.

– Я осталась без родителей в четырнадцать лет и знаю как это трудно. Спасибо за доставку. Всего хорошего.

Софья вошла в пустую квартиру. Если не считать завешенных зеркал и портрета Антона в траурной рамке на журнальном столе, рядом с потухшей свечой и рюмкой водки накрытой