— У них никаких неприятностей не будет, — сказал Гарольд. — Никто никогда ничего не скажет.

— Фрэнни расскажет, — сказал я.

Я почувствовал, как мое лицо прижалось к сладкой воздушной кукурузе, втиснулось во влажную землю. Вот и очередной Хэллоуин, который я запомню, это уж без вопросов, и я почувствовал себя таким же маленьким и слабым, как всегда в этот день — в каждый Хэллоуин, напуганный большими, всегда большими ребятами, запихивающими мою голову в пакет с гостинцами, пока в ушах не оставался только шелест целлофана, а потом вокруг моей головы лопался пакет.

— Как они выглядели? — всегда спрашивал нас отец.

Но каждый год они выглядели как призраки, гориллы, скелеты — бывало, конечно, и хуже. Это была ночь переодеваний, и никто никогда ни за что не отвечал. Никто не ответил и за те три фунта холодных мокрых макарон, которые кто-то высыпал на нас с Фрэнни, закричав:

— Живые угри! Спасайся, кто может!

А мы прыгали на тротуаре, пытаясь отлепить от лиц макароны, толкая друг друга и крича.

— Они собираются изнасиловать мою сестру, Гарольд, — сказал я. — Ты должен помочь ей.

— Я никому не могу помочь, — сказал Гарольд.

— Кто-нибудь может помочь, — сказал я. — Мы можем сбегать и позвать кого-нибудь. Ты ведь можешь бегать, Гарольд.

— Ага, — сказал он. — Но кто поможет тебе против этих парней?

Только не Говард Так, подумал я, и по звукам сирен, которые я теперь слышал, я понял, что отец достаточно освоился с полицейской машиной, чтобы вызвать помощь. Так что, во всяком случае, законных властей, которые могли бы помочь Фрэнни, не было. Я начал плакать, и Гарольд Своллоу переместил свой вес мне на плечо.

На секунду я затих, во время перерыва между двумя сиренами мы услышали Фрэнни. Хлопки плоти о плоть, подумал я, но на этот раз совсем другие. Фрэнни издала звук, который помог Гарольду Своллоу вспомнить, кто может помочь ей.

— Младший Джонс может справиться с этими парнями, — сказал Гарольд. — Младшему Джонсу насрать на кого угодно.

— Точно! — сказал я. — Он ведь твой друг, правда? Он тебя любит больше, чем их, правда?

— Он никого не любит, — сказал Гарольд Своллоу с восхищением.

Однако внезапно я перестал ощущать на себе его вес, а он начал сворачивать сетку, убирая ее с меня.

— Поднимай свою задницу, — сказал он. — Кое-кого Младший все-таки любит.

— Кого же это? — спросил я.

— Он любит сестер — чьих угодно, — сказал Гарольд Своллоу, но эта мысль меня не убедила.

— Вставай, живо! — сказал Гарольд Своллоу. — Младший Джонс любит всех чьих-нибудь сестер, он сам мне это говорил, парень. Он сказал: «Каждая сестра хорошая девочка», — вот что он сказал.

— Но что он имел в виду? — спросил я, стараясь не отставать от него, он был самым быстрым сгустком человеческой плоти в школе Дейри.

Как говорил тренер Боб, Гарольд Своллоу мог летать.

Мы побежали на свет в конце тропинки; мы пробежали мимо того места, где я в последний раз слышал Фрэнни, мимо папоротников, где беки Айовы Боба стояли в очереди. Я остановился; я хотел побежать туда, в лес, и найти ее, но Гарольд Своллоу потянул меня дальше.

— Мужик, ты все равно ничего не сможешь сделать с этими парнями, — сказал он. — Нам нужен Младший.

С какой стати Младшему Джонсу нам помогать, я не знал. Только я, стараясь не отставать от Гарольда Своллоу, думал, что умру раньше, чем это выясню, и еще я думал, что если Джонс действительно любит «сестру всякого», как он ясно заявил, то это вовсе не обязательно будет хорошей новостью для Фрэнни.

— Как он любит сестру всякого? — задыхаясь, спросил я.

— Он любит их, как любит свою собственную сестру, — ответил Гарольд Своллоу. — Мужик! — сказал он мне. — Ты чего еле ползешь? Мужик, у Младшего Джонса у самого есть сестра, — сказал Гарольд. — И какие-то засранцы изнасиловали ее. Блин, — сказал он, — я думал, все это знают!

«Ты много теряешь, не живя в общежитии», — всегда говорил мне Фрэнк.

— Их поймали? — спросил я Гарольда Своллоу. — Поймали тех, кто изнасиловал сестру Младшего?

— Блин, — сказал Гарольд Своллоу. — Младший поймал их! Я думал, все это знают!

— И что он с ними сделал? — спросил я Гарольда Своллоу.

Но Гарольд втолкнул меня в общежитие, где жил Младший Джонс. Он взлетел по лестнице, а я легко поспел за ним, отставая всего лишь на пролет.

— Не спрашивай, — крикнул он мне сверху. — Блин, — повторил он, — никто не знает, что он с ними сделал, мужик! И никто не спрашивает.

«Где, черт подери, живет Младший Джонс?» — подумал я, пробегая мимо третьего этажа и направляясь выше; мои легкие уже начали разрываться. Но Гарольд уже ждал меня на площадке пятого, последнего, этажа.

Младший Джонс живет на небе, подумал я, но Гарольд объяснил мне, что большинство черных спортсменов школы Дейри живут на верхнем этаже именно этого общежития.

— Чтобы глаза не мозолили, понимаешь? — спросил меня Гарольд. — Что твои долбаные птички в гнездышке на самой макушке дерева, — сказал Гарольд Своллоу. — Вот куда селят черных в этой засранной школе.

На пятом этаже общежития было темно и жарко.

— Тепло поднимается, понятно? — сказал Гарольд Своллоу. — Добро пожаловать в долбаные джунгли.

Свет во всех комнатах был погашен, но играла музыка, которая вырывалась из-под дверей; пятый этаж этого общежития напоминал маленькую улочку, полную ночных клубов и баров, в городе, в котором соблюдают светомаскировку; и я слышал, как из комнат раздается шарканье ног, танцующих и танцующих в темноте.

Гарольд Своллоу забарабанил в дверь.

— Что надо? — спросил ужасный голос Младшего Джонса. — Помереть не терпится?

— Младший, Младший! — позвал Гарольд Своллоу, еще сильнее забарабанив в дверь.

— Так это тебе не терпится помереть, да? — сказал Младший Джонс, и мы услышали, как изнутри защелкала серия замков, будто в тюремном подвале.

— Если какой-то раздолбай хочет умереть, — сказал Младший Джонс, — то я ему помогу. — Открылось еще несколько замков; Гарольд и я отступили в сторону. — И кто из вас хочет помереть первым? — спросил Младший Джонс.

Жар и звуки саксофона вырвались из его комнаты, он был освещен свечой, горевшей на его письменном столе, убранном, как гроб президента, американским флагом.

— Нам нужна твоя помощь, Младший, — сказал Гарольд Своллоу.

— Это уж точно, — сказал Младший Джонс.

— Они поймали мою сестру, — сказал я ему. — Они поймали Фрэнни, — сказал я. — И они ее насилуют.