Самая лучшая месть сопернице — заставить выбранного ею мужчину вожделеть тебя.

* * *

Девочки очень быстро переехали, буквально за полчаса собрали вещи, что мы купили на первое время, обняли меня и исчезли за своей дверью на моей же лестничной площадке.

Когда я закрыла дверь, то поняла, что мы с Серафимом остались одни. Я развернулась к нему и приступила к своему плану мести.

— Я сейчас принесу новое белье. Поможешь перестелить постель в гостевой комнате?

— Конечно. Без проблем, — ответил Серафим и задержал на мне взгляд. Почувствовал неладное? Поздно, дорогой мой. Поздно! Я тебя сегодня измучаю.

Он ушел в мою гостевую комнату, принявшись там снимать белье, а я с коварной улыбкой отправилась в ванную, в которой уже лежал весь необходимый наряд.

Я зашла в комнату, накинув лишь ажурный халат, который лишь подчеркивал сексуальность и ничего не скрывал от взгляда. Серафим обернулся и сглотнул. Он прошелся по мне быстрым горячим взглядом, но вернулся к глазам и уставился на меня, раздувая крылья носа.

— Арина, что ты задумала? — хрипло и с рыком спросил он, а повела плечами, скидывая халат, оставшись лишь в корсете и, вложив в голос магию, приказала:

— Сядь на кровать.

Глаза Серафима блеснули золотом, слегка расширились, но противиться он не смог — ошейник Послушания работал как часы. Он втянул воздух и шагнул назад, усаживаясь на развороченную кровать. Он приоткрыл рот, чтобы произнести что-то, но промолчал. Его зрачок расширялся с каждым моим шагом к нему. Верхняя губа подергивалась, как в беззвучном рыке, показывая отросшие клыки. У меня так билось сердце, что я ничего не чувствовала, совершенно не понимая злиться ли Серафим на меня. Или...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Тебе должно быть все равно. Ты сегодня его наказываешь!» — прикрикнул на меня внутренний голос.

Я подошла совсем близко к моему волку, глядя на него сверху вниз. Серафим так и не отрывал от меня взгляда.

— Решила показать тебе, на что потратила твои деньги. Там целых десять пакетов. Хочешь посмотреть? — с нежными нотками спросила я.

Серафим опять сглотнул и кивнул, продолжая смотреть в мои глаза. Он не опускал их ни на мою грудь, ни осматривал жадно фигуру. И почему-то это мне не польстило, а наоборот, разозлило. Я нагло залезла ему на колени и облокотилась руками о спинку дивана по обе стороны головы.

— Но сначала я хочу услышать правду. Ты предал меня? — голос мой был холоднее зимней стужи. Я ведь хотела спросить про Маргариту, но вырвался вопрос, который мучил меня все эти годы.

Серафим напрягся, жилка на его шее вздулась, но он стиснул зубы.

— Ясно, значит, будешь упрямится. — Игривость как рукой сняло, а внутри проснулась фурия. — Приказываю: говори! — прорычала я не хуже любого оборотня.

Серафим оскалился и рыкнул в ответ, но его голос быстро осип, потому что ошейник Послушания моментально принялся стягивать шею. Лицо волка стало краснеть, но он не проронил ни слова.

— Серафим, говори! — закричала я уже больше от испуга, потому что поняла, что он начал задыхаться. — Говори! — сжала я его плечи. Любой запрет на голос ошейник Послушания обходил. Должен был обходить. Но не в этот раз. Серафим на моих глазах умирал. Я схватилась за мягкую кожу и магическим импульсом сдернула его с шеи. Мой волк судорожно втянул воздух и захрипел, закрыв глаза.

— Что, черт побери, на тебя наложили? Почему ты молчишь? Серафим, — обессиленно произнесла его имя и отшвырнула ошейник в коридор. Я чуть собственными руками его не задушила. Меня трясло.

— Зря ты его сняла, Ариша, — вдруг сипло проговорил Серафим и в одно мгновение подмял меня под себя.

— Серафим, — прошептала я, кристально ясно осознавая все последствия. Моя магия против его волчьей силы.

Он нагнулся ко мне и жадно поцеловал. Он углубил поцелуй. Проник языком в мой рот, смешивая ласку с голодной похотью. Он не скрывал своего вожделения, вытягивал из меня душу и, как настоящий Зверь, не собирался никуда отпускать.

Я слабо пихнула его в плечо, но он лишь оторвался от моего рта и принялся целовать лицо.

— Сопротивляйся сильнее, мореглазка, иначе...

Иначе ты присвоишь меня себе — вот, что он хотел договорить. А я уже ничего не могла: ни думать, ни защищаться, ни отрицать свои чувства, который просто расплавленной лавой побежали внутри от сердца.

Мне так его не хватало!

— Я тебя люблю, — прошептал Серафим, посмотрев мне в глаза. — Всегда любил и буду любить.

И я заплакала. Со всхлипами и солеными слезами на лице, а Серафим крепко обнял меня и сцеловал их с лица. Я так тянулась к его теплу, что вскоре сама принялась целовать его. Он ответил сразу же, захватил мой рот жадным поцелуем и спустился к корсету, который очень удобно снимался. Пара крючков, и я уже была почти обнажена перед ним. Он стянул футболку, нахально мне улыбаясь, словно я выиграла лучший приз в своей жизни, а я уже открыла рот, чтобы напомнить ему про его общение с Маргаритой, как вдруг увидела некрасивый шрам на плече. В том самом месте, где было вплавлено серебро защитной руны.

— Что случилось? — встревожилась я, а Серафим проследил за моим взглядом и потемнел лицом.

— Кое-кто не выполнил мою просьбу и ты не получила оберег. Семь лет назад.

— Оберег? — переспросила я непонимающе, а потом до меня дошло. — Ты вырвал руну из тела, чтобы сделать мне оберег?

Серафим молчал и даже не кивал. Чертово заклятие! Но теперь я понимала эти сигналы.

А потом до меня окончательно дошло.

— Маргарита? Его мне должна была передать Маргарита?

— У нас среди волков она одна такая, — ответил Серафим, пытаясь хитро обойти свой внутренний запрет.

— И у тебя нет никаких с ней отношений? — приблизилась я к моему волку.

Он сверкнул на меня желтыми звериными глазами и грозно ответил:

— Все, Ариша, ты доигралась!

После этого на мне была порвана последняя преграда — шелковые трусики. А ноги развели так широко, что я почувствовала смущение, но Серафим целовал каждый сантиметр моей кожи, ласкал каждую точку на теле, что могла бы подарить мне удовольствие и экстаз. Я чувствовала все: его горячие пальцы на мне, во мне, и снова на моей коже. Его язык вылизывал меня, а зубы прикусывали нежные местечки, губы нежно целовали. Но мне было этого ужасно мало. Мне хотелось почувствовать Серафима в себе. Стать с ним единым целым. Стереть эти семь лет разлуки.