– Что? – сказал парень, наклоняясь к ней. – Ты чего-то хочешь? Сейчас все получишь.

– Не надо! Пожалуйста! – голос прорезался, и Алина закричала. – Вла-ад!

– А Влад ушел. Тут только я. И еще трое в очереди. Так что тебе мало не покажется.

Алина так испугалась, что потеряла сознание. Когда очнулась, первое, что увидела, были серые глаза Влада, внимательно на нее смотревшие. Наручники исчезли, парень тоже. Алина затряслась крупной дрожью, даже зубы застучали, и Влад обнял ее:

– Какая же ты впечатлительная, детка! Это шутка была. Мы тебя разыграли.

– Шутка?!

– Конечно. Сама подумай: я собираюсь на тебе жениться. Разве я стал бы так поступать со своей невестой?

– Шутка…

Совершенно обессиленная, Алина горько заплакала.

– Да, ничего ж не случилось, дурочка!

Влад обнял Алину, поцеловал несколько раз – она почти не отвечала. И тогда он с особенным удовольствием взял ее – заплаканную, раздавленную и покорную. Но это было еще не все.

– Ну вот, – сказал Влад, застегивая джинсы. – А сейчас ты приведешь себя в порядок и придешь к нам на кухню. Мы там выгодную сделку обмываем, украсишь наше общество. Заодно и помолвку отметим.

– И он там? – испуганно спросила Алина.

– И он там, – подтвердил Влад. – Да ладно, все свои. Подумаешь, увидел твои сиськи. Они ему задаром не нужны, он гей вообще-то.

– Славочка, ну пожалуйста, можно мне не выходить? Мне стыдно!

– Тогда представь, как тебе будет стыдно, когда тебя оприходуют трое мужиков подряд. Представила?

– Да, – тихо ответила Алина и ушла в ванную, а потом просидела целый вечер в компании Славочки и его приятелей, стараясь не встречаться взглядом с тем парнем, что так ее напугал.

Назавтра приехала мама, и Алина обрадовалась ей как никогда в жизни. Отношения у них всегда были сложными, потому что мама, имея печальный опыт, никогда не принимала на веру слова дочери. Слишком много огорчений доставляла ей долгожданная, выстраданная, обожаемая, такая красивая и способная девочка! Но прелестный ребенок с возрастом превратился в капризную, своенравную и весьма эгоистичную девицу, склонную к безудержному вранью. Первые звоночки начались еще в детстве: Алина все время фантазировала. Все дети любят что-то сочинять, выдумывать несуществующих друзей, но истории Алины были какими-то уж очень фантастическими – и реальными одновременно. Настолько реальными, что в первый момент было трудно не поверить. Потом мама научилась сразу опознавать выдумки Алины, но поначалу просто впадала в ступор. Так, пятилетняя Алина на полном серьезе, со слезами на глазах рассказывала всем подряд: мама тяжко больна и вот-вот умрет, а папа их бросил, так что Алине придется жить с бабушкой, которая ее кормит только хлебом и водой! Похоже, что именно от этой самой бабушки, матери отца, внучка унаследовала страсть к фантазированию. Алина не получала никаких выгод от своего вранья, которое рано или поздно разоблачалось: проверить ее выдумки было раз плюнуть.

– Зачем? – с тяжким недоумением спрашивала мама. – Зачем ты сказала учительнице, что папа перекупил «Макдоналдс»? Ты же знаешь, что это не так!

Алина только моргала с невинным видом и в следующий раз сочиняла еще что-нибудь настолько же правдоподобное. Но никакие прежние фантазии Алины не могли сравниться с нынешней реальностью! Во время бессонной ночи Алина пыталась придумать план избавления от Влада, но утром, увидевшись с матерью, поняла: она ей просто не поверит. Да и Влад не даст ни слова сказать – он уже пару раз повторял свои угрозы.

С Вероникой Валерьевной Влад был сама любезность и очарование, так что ей даже в голову не пришло, в чьи руки попала дочь. Влад показался Веронике вполне приличным человеком, может, излишне слащавым, но она решила, что он просто очень старался ей понравиться. Честно говоря, она вздохнула с облегчением: какое счастье, что ее непутевой дочери попался такой респектабельный жених, хорошо зарабатывающий и явно влюбленный. Они договорились о визите в «деревню Гадюкино» – так родители Алины называли свой фешенебельный коттеджный поселок, а Вероника Валерьевна пообещала поговорить с мужем. Прощаясь у лифта, Влад поцеловал будущей теще руку и доверительно сказал:

– Вы не волнуйтесь, я знаю, что у нашей девочки в прошлом были проблемы. Мы над этим работаем.

– Она что, вам рассказала? – поразилась Вероника Валерьевна.

– Да, я в курсе. Мы с этим справимся.

Изумленная Вероника Валерьевна уехала, а Влад вернулся на кухню, где сидела совершенно укрощенная Алина. Увидев жениха, она тут же встала и искательно ему улыбнулась:

– Все в порядке? Я хорошо себя вела?

– Ты моя умница! Ведь можешь, когда захочешь. Иди ко мне, рыбка…

Алина покорно шагнула в его объятия, а Влад усмехнулся про себя: рыбка-то – золотая.

Янка хорошо помнила день, когда в их доме появился человек, которого она потом стала называть «папа Саша». Собственно, с этого момента она и себя начала помнить: маленькая девочка с хвостиками, завязанными цветными резинками, смотрит снизу вверх на дяденьку, который улыбается ей, а потом опускается на корточки и нежно поправляет съехавшие гольфики. Янке помнится, что эту сцену освещал яркий и теплый солнечный свет, хотя такого и быть не могло: вечер, темный коридор. Только повзрослев, она поняла, что это был свет любви.

– Хочешь, скажу тебе секретик? – спросила она, и дяденька кивнул. – У меня есть свой солнечный зайчик! Пойдем, покажу.

Девочка привела нового друга к себе в комнату и усадила на диванчик, где спала. Шторы были задернуты, верхний свет не горел. Она выключила ночник:

– Смотри!

Сначала Саша не понял, куда смотреть, а потом увидел: на ковре, висевшем над диванчиком, светилось маленькое пятнышко, крошечное солнечное окошечко. Он оглянулся на окно – шторы вроде бы плотно задернуты, но все-таки как-то проникает лучик света от уличного фонаря.

– Я с ним разговариваю! – сказала девочка. – А он мне отвечает. Это волшебство!

Она накрыла ладошкой световое пятнышко, и рука тоже засияла, а Саша подумал: «Да ты сама – солнечный зайчик».

Тогда она еще звалась Танечкой – в честь бабушки Тани, маминой мамы. Имя ей категорически не нравилось, и, пойдя в первый класс, она стала отзываться только на Яну. Бабушки к тому времени уже не было в живых. Дольше всех сопротивлялась мама, и Янка – ей назло! – даже хотела официально изменить имя, когда получала паспорт, но папа Саша отговорил. Янка так и называла его про себя – «папа Саша». Ей казалось, это нежнее, чем просто «папа». Вместе с папой Сашей в их дом пришли тепло, свет и радость. Причем свет – в буквальном смысле: когда Саша понял, что девочка боится темноты, он поменял всю систему освещения так, что ни одного темного угла не осталось, и Светка ворчала, что денег теперь уходит немерено. А еще в дом пришли книжки, для которых папа Саша соорудил стеллаж – сначала один, потом второй. У мамы были беленькие книжечки, на обложках которых мужественные красавцы нежно обнимали трепетных красоток. Мама читала и плакала, а когда Танечка спрашивала, из-за чего, отвечала: «Ты не поймешь, мала еще!» Но Танечка знала, что в книжках написано про любовь.