Лера очнулась и, шипя от боли, сползла с кровати сына на пол – свело ногу от неудобной позы. Надо же, заснула! Сколько, интересно, времени? В квартире было тихо, только доносилось неясное бормотание телевизора. С трудом поднявшись, Лера поплелась в ванную, потом на кухню, посмотрела на часы – ого, половина четвертого! В кухне было чисто и прибрано, даже посуда вымыта. Она задумчиво взяла мандаринку, повертела в руках… Вздохнула и пошла в спальню, где обнаружился ее муж, дремлющий на полу перед включенным телевизором. Он свил под елкой гнездо из диванных подушек и пледов, поставив рядом бутылку Hennessy – подарок шефа. Лера выключила телевизор, с трудом найдя пульт среди подушек, и хотела уйти, но проснувшийся Юра схватил ее за подол:

– Подожди! Посиди со мной.

– Почему ты на полу?

– Да лень было диван раскладывать. Давай, спустись ко мне из своих заоблачных высот!

Лера невольно усмехнулась и села рядом с мужем. Он подвинулся поближе и сжал ее руку:

– Лера…

– Что?

– Ты знаешь. Может, хватит уже меня наказывать?

– Может, и хватит… – прошептала Лера, и Юра воспринял это как сигнал к действию: обнял ее и поцеловал – хотел в губы, но Лера повернула голову, так что пришлось в шею. Поцеловал раз, потом еще и еще – куда придется, шепча между поцелуями:

– Пожалуйста! Я соскучился… Мне плохо без тебя… Одиноко… Пожалуйста, Лерчик!

Лере было неприятно, что он так униженно просит, потому что в этот момент она сама чувствовала себя виноватой, как никогда. Ей было бы легче, если бы Волков просто опрокинул ее на пол и взял, а то получалось, что она сама должна начать.

– Подожди, – сказала Лера, мягко отводя его руки. – Мне надо выпить. Осталось что-нибудь?

– Вот, немножко коньяка есть. Из моего бокала выпьешь? А то могу красного принести, хочешь? Сейчас сбегаю!

– Не суетись, коньяк подойдет.

Лера залпом выпила, почти не почувствовав вкуса, отставила бокал и повернулась к мужу:

– Ну вот…

У Леры было странное чувство, что она наблюдает за происходящим со стороны: двое возятся на полу, под зажженной ёлкой – мужчина задыхается от страсти, а женщина… Женщина никак не может отключить голову и прислушивается к собственным ощущениям, вспоминая, что чувствовала раньше.

А потом они зверски захотели есть. Сидя на кухне с пирогом в руке и жмурясь от слишком яркого света, Лера с легкой улыбкой смотрела на счастливого Юрку, который большой столовой ложкой доедал остатки оливье из салатницы. Она испытывала неимоверную легкость, словно только что сдала серьезный и очень важный экзамен. Собственно, так оно и было. Легкая тень безумного лета промелькнула в ее памяти и пропала. «Ну что ж, будем жить дальше, – подумала она. – И мы еще увидим небо в алмазах». Лера усмехнулась: это была одна из любимых отцовских фраз. Рассердившись на нерадивых учеников, он кричал: «Я покажу вам небо в алмазах!» Лера так задумалась, что почти не слушала Волкова, который говорил не переставая. Оливье он уже доел и теперь рылся в холодильнике, разыскивая мясо:

– Неужели всю буженину сожрали? Лер, ты потом еще запеки, ладно? Вкусно получилось.

Он нашел остатки колбасной нарезки и снова уселся, успев на ходу поцеловать Леру.

– Какое счастье, что ты меня простила! – продолжал он, жуя ломтик брауншвейгской. – А то я прямо отчаялся. Так переживал. Главное, всего раз и было…

– Раз? – переспросила Лера, не понимая, о чем речь.

– Ну, хорошо, два. Но с тех пор я ничего себе не позволял, честно. Так раскаивался!

– Юр, ты о чем сейчас говоришь? – медленно произнесла Лера, начиная догадываться. – Ты что, изменил мне?

– Так ты не знала? – он с ужасом глядел в потрясенное лицо Леры. – Тебе отец не сказал? Он же нас видел тогда!

– Я ничего не знала.

– Черт! Как же я спалился!

И тут Лера захохотала. Просто задыхалась от смеха, и слезы выступили на глазах, и живот уже болел, но никак не могла остановиться. Вся картинка мира вдруг вывернулась наизнанку – нет, наоборот: до сих пор она жила на изнаночной стороне, и вот все встало на свои места. Юра смотрел на нее в растерянности, не зная, как реагировать:

– Лер, ты чего? У тебя истерика, что ли? Что ты ржешь?

Он вдруг обиделся чуть не до слез, и Лера закрыла глаза, чтобы не видеть выражения его лица, совершенно детского. Она встала, умылась над раковиной, выпила воды и снова села.

– Юр, я над собой смеялась, – сказала она. – Не над тобой.

– Ничего смешного не вижу.

– Вообще-то да. Когда это было?

– Прошлой осенью, – буркнул Волков. – Вернее, уже позапрошлой. Лер, ты не думай, я действительно раскаиваюсь!

– Ладно, забудем. А Роза Петровна в курсе?

– Нет. Только Степаныч. Надо же, я был уверен, что он меня заложит!

Лере вдруг пришло в голову, что отец мог и не заметить ее мужа с чужой женщиной. Или заметил, но не понял. Он, конечно, не стал бы говорить Лере, но ее матери точно рассказал бы, а уж та непременно донесла бы до дочери, несмотря на ее беременность. Так что Волков зря переживал все это время. Лере опять стало смешно, и она прикусила губу.

– Послушай, но если ты не знала ничего, почему так себя вела? – вдруг взволновался Юра.

– Вообще-то я ребенка потеряла, если помнишь. Наверное, была слегка не в себе.

– Как я могу забыть? – угрюмо сказал Юра. – Я ж думал, что виноват, раз наша Валечка… не выжила.

Лера стиснула зубы: услышать из уст мужа имя «Валечка» было почему-то невыносимо.

– Как ты можешь быть виноват?

– Я не хотел, чтобы ты рожала. Психанул не по делу, потом вообще зачем-то изменил тебе, идиот. А ты так плохо себя чувствовала, вот я и думал, что ты переживала из-за моей измены, а это повлияло на ребенка.

– Теперь ты знаешь, что этого не было.

Лера смотрела на понурого мужа, и в ее сердце пробуждалось что-то похожее на… любовь? Нет, скорее на жалость. Она представила, в каком нервном напряжении он жил все это время, не зная, как повиниться и помириться. «Да, мы стоим друг друга, – подумала она. – Просто два сапога пара. Навыдумывали оба невесть что и сами мучились». Они долго сидели, глядя в разные стороны, и молчали. Потом Лера сказала:

– Может, поспим хоть немножко? Пять утра.

Они поднялись, и Лера сама обняла мужа, вздохнув:

– Горе ты мое луковое.

– Лерчик, клянусь, больше никогда в жизни!

– Да ладно. Кто старое помянет…

– Я ужасно рад, что мы помирились! Я так тебя люблю!

Юра поцеловал ее в губы, и Лера вдруг ответила мужу с такой страстью, что они не смогли дотерпеть до нормальной постели – так и рухнули на пол около ёлки. Уже почти засыпая, Лера вдруг вспомнила и спросила, зевнув: