– Меня зовут Рогл.

Костер уже потух, и осенний холодок начал заползать под одежду. Лес хранил предрассветную тишину, а прозрачный туман окутывал землю, пробираясь между деревьев белесыми змеями. Едва ощутимо с запада веяло болотом. Млада проснулась давно, но еще некоторое время лежала, глядя на тонкую струйку дыма, что поднималась над кострищем. Затем встала, поморщившись от пронзившей, кажется, все тело боли, поворошила угли и разожгла огонь вновь.

Убедившись, что Рогл еще спит, она отвернулась, расшнуровала нагрудник и спустила с раненого плеча рубаху. И тихо выругалась, поразившись тому, насколько плохо выглядела рана под повязкой. Вокруг нее расползалось синеватое пятно с черными прожилками, которые доходили уже до шеи, груди и лопатки. Кровь едва сочилась, странно темная и вязкая, будто успевала свернуться еще на исходе. Но это не было похоже на заражение. Тогда что? Стоило слегка надавить на кожу рядом с отметиной, как в голове вспыхнуло горячим, а в горле поднялась волна тошноты.

Млада прикрыла глаза, посидела, пытаясь унять боль, а затем снова присыпала рану теми же порошками и перевязала. Что бы это ни было, снадобья вряд ли помогут. Слишком паршиво смотрится. Лишь бы дотянуть до Ярова Дора, а там можно и помощи попросить.

Еще раз взглянув на вельдчонка, Млада спустила штаны, чтобы осмотреть ранение на бедре. Кровь не текла. Вот только такое же темное пятно растеклось уже до колена. Неужто отравление? Тогда почему убивает так медленно? Обычно отравленное оружие рассчитано на скорое поражение врага, чтобы далеко не убег. А тут… За прошедшую ночь стало хуже, но до смерти все же далеко. Авось, и лекарю показаться доведется, если протянуть еще без малого седмицу в пути.

Млада, шипя от неприятного жжения, начисто перетянула тряпицей бедро.

– Ты ранена?

Она едва не вздрогнула и моментально натянула штаны.

– Ты очень наблюдателен, – выдавила она, кинув в сторону Рогла уничтожающий взгляд.

Интересно, как долго он уже за ней подсматривает? Нажила себе новую заботу, будто других не было. Может, и стоило избавиться от него еще ночью. Кто с уверенностью скажет, будет ли от вельдчонка толк по прибытии в город? Может, просто голову ей морочит. А вот и без того нерадостный путь до Кирията излишне любопытный мальчишка мог изрядно подпортить.

Тот же не выказал и доли смущения. Упираясь локтем в землю, он сел, устало покосился на веревку, которой был привязан к молодой сосне.

– Отец, наверное, мигом бы тебя вылечил, – зевая, произнес парень. – Однажды он рассказывал мне, что спасал людей от самых разных хворей. И ран.

– Он не очень-то похож на лекаря.

– Может, и врал, – согласился Рогл. – Сам я ни разу не видел, чтобы он лекарствовал. Обычно – наоборот.

Помолчали.

Млада рылась в дорожном мешке, выуживая оттуда свертки с едой. Хлеб из одного пришлось выбросить: его тронула влага и плесень. Зато вяленая свинина пахла так же хорошо, как и в первый день. Рогл, сбегая из лагеря, понятное дело, даже вещей с собой не взял, что уж говорить о припасах. Только то, что было на нем, да оружие. А ведь собирался в путь, который будет длиться боги ведают сколько. На что надеялся – кто знает. Даже Младу он мог и не найти, хотя чутье у него, надо признать, недюжинное. Шел за ней, как по дороге.

– Ты выживешь? – спросил вдруг мальчишка. Словно глиняный горшок о голову разбил.

Млада медленно подняла на него взгляд.

– А ты уже прикопать меня в овражке собрался?

– Нет! – испуганно вытаращил глаза Рогл. – Просто та рана на ноге… Плохо выглядит. И правда, надо бы лекаря какого.

– Ты, погляжу, умный такой, аж оторопь берет! – еще сильнее разозлилась Млада. – Да и откуда тебе знать, с какими ранами живут, а с какими нет? Что ты успел повидать за свою жизнь? Смерть, страдания? Может быть, ты видел, как твоих родичей убивают на пороге собственного дома? Могу поспорить, самое страшное ранение, которое с тобой приключалось – это порез на подбородке, когда ты первый раз брился.

Рогл неосознанно дернулся, но связанными руками никак не смог бы дотянуться до тонкого шрама, который Млада заметила еще накануне. Придав своему лицу невозмутимый вид, вельдчонок пожал плечами.

– Наверное, я повидал гораздо меньше, чем ты.

Еще бы. Млада хмыкнула и снова погрузила руку в мешок.

– Вот, значит, и не лезь не в свое дело. Хоть я и ранена, а быстро тебя нагоню, коли дашь стрекача. Уж поверь. Не ногами, так ножом.

Рогл сглотнул. И слова больше не сказал все то время, пока они утренничали.

Глядя, как дымит забрасываемый землей костер, Млада решила, что сегодня развяжет мальчишке руки. Так они будут двигаться гораздо быстрее. А время сейчас значило для нее очень много. Чувствовала она, как разъедает ее изнутри что-то нехорошее, темное. И ощущение это со вчерашнего дня только усилилось.

Рогл внезапному освобождению, кажется, больше удивился, чем обрадовался. Даже недоверчиво проводил взглядом веревку, которая мгновение назад стягивала его запястья. И его благоразумия хватило на то, чтобы дальше тоже идти молча.

Утренний туман рассеялся, слизнуло ветром дымку с неба, и косые солнечные лучи прорезали плотный полог сосновой хвои. Пахло осенью, пряно, душно и тревожно. Млада постоянно оглядывалась, все еще ожидая, что вот-вот их нагонят вельды. Но, видно, насчет безразличия родичей Рогл не преувеличивал. Вокруг было тихо. Только с чириканьем шныряли между ветвей стайки синиц.

День лениво катился к полудню. Шли бодро. Стараясь не показывать слабости, Млада не отставала от идущего впереди Рогла и постоянно держала ладонь на рукояти скрамасакса. Вельдчонок это видел. Но и без того сбегать, похоже, не собирался.

Они вышли к небольшому подсохшему за лето болотцу, почти сплошняком заросшему клюквой, усыпанной, как брызгами крови, крупными, налитыми сочной мякотью ягодами. Рогл почти на ходу быстро набрал горсть. И Младу угостил, как бы она ни кривилась. Чуть горьковатые ароматные ягоды бодрили, придавали сил. И смутно напоминали о давно прошедших временах детства. Когда-то Млада ходила с друзьями за клюквой на болотце не так далеко от Речной деревни. Страшно подумать, как давно это было. И дело не только в прошедших летах.

Они еще не успели минуть бугристую прогалину, как вдруг затрещал где-то в глубине леса валежник. На юге, откуда и шли. Рогл остановился, вопросительно оглянулся на Младу. Она ухватила его за локоть и рванула в укрытие – за почти прозрачный без листвы куст волчеягодника.

Треск приблизился. Млада вгляделась между деревьев, но пока ничего не увидела.

– Соврал ты, значит, паскудник, – прошипела она на ухо мальчишке. – Голову я тебе отчекрыжу, будь уверен, если это родичи твои.

Но тот замотал головой, ответил так же приглушенно:

– Я не врал! Я думал, они не поедут.