– Заходи! – приказал наконец Борис Петрович. – Теперь садись, – усмехнулся мужчина, когда бывшая подчиненная брата выполнила первое приказание.

Он все понимал – и то, что Лена догадывается, зачем ее вызвали, и то, что в сумочке у нее лежит аванс.

– Черешни хочешь? – спросил Чагин. И, словно не замечая, как девушка мотнула головой, отказываясь, продолжил: – Бери, не стесняйся!

Затем снова выстрелил косточкой – в садовника, подстригавшего и без того ровный газон.

Лицо мужчины было спокойным, без каких-либо эмоций, и идеально ровным, словно отполированным, без морщин и складок. Борис совсем не походил внешне на своего брата, хотя Лена знала, что они близнецы. Леонид был повыше ростом, а Борис казался мощнее. Конечно, какое-то неуловимое сходство угадывалось – в посадке головы, во взгляде, в мимике и артикуляции, но это был совсем другой типаж. Почему она вдруг решила, что увидит точную копию убитого босса? Хотя если бы Борис улыбался чаще, как это делал Леонид Петрович, сходство было бы большим, а так – совершенно разные люди.

– Бери! – уже жестко приказал Чагин номер два.

Лена взяла одну ягодку и вдруг подумала, что вот так же безропотно ей придется выполнять и другие его приказания. Не дай бог! А потому надо поскорее возвратить аванс, поблагодарить за что-нибудь, хотя бы за черешенку, а потом выразить соболезнования по поводу гибели брата. Нет, сначала надо выразить соболезнование, потом достать приготовленную пачку, из которой она, кстати, не взяла ни одной купюры. Вот и хорошо, что не взяла, проще будет отдать. Лена потянулась к «молнии» на сумочке, но не успела открыть, новый Чагин спросил:

– Ты у нас аудитором работаешь?

«Почему он это спросил? – подумала девушка. – Ведь наверняка ему доложили, что я личный помощник. А может быть, и не только это сказали».

– Леонид Петрович брал меня референтом. Но в свое время я окончила бухгалтерские курсы и занималась по просьбе руководства негласным внутренним аудитом в компании, где до того работала.

– У меня референтов и помощников всяких достаточно, – усмехнулся Борис, – а советчиков еще больше, только толку от них никакого. Пока я в курс дела не вошел, чтобы понять, что тут Ленька без меня наворотил, продолжай работать. А там видно будет…

«Он совсем не расстроен гибелью брата, – подумала Лена. – Ведет себя так, словно ничего особенного не произошло. Как будто вернулся из отпуска и хочет узнать, как без него шли дела в компании».

– Я предполагала, что…

– Это хорошо, – не дал ей договорить Чагин-второй, – но предполагать будешь, когда я прикажу. А пока скажи, что ты думаешь обо всем этом.

– По поводу чего? – не поняла она.

– По поводу нашего с Ленькой бизнеса.

– Мои обязанности всего вашего бизнеса не касались. Однако знаю, кроме прочего, о чем я не ведаю, ваш брат старался заниматься тем, что есть здесь: магазинами, заправками, станциями техобслуживания. Для вас это мелочь, в смысле для вашего общего оборота, а он ездил и за руку здоровался с каждым автомехаником.

– Согласен, – кивнул новый Чагин, – нам все эти лесопилки да бары поселковые не нужны вовсе. Только это наш край, мы с Леней здесь выросли, так пусть люди знают, кто здесь хозяин. Я готов даже в убыток работать тут, но чтобы все хорошо усвоили, от кого зависит их жизнь и будущее их детей. Мы на строительстве, на торговле в городе все и так отобьем. А здесь, какая бы копеечка ни капала, пусть капает. У меня есть задумка построить в Ветрове спортивный комплекс для ребятишек. Пускай там мальчики борьбой, боксом, единоборствами разными занимаются, а девочки гимнастикой с ленточками… Ты ведь не против?

– Я только «за», – согласилась Лена.

– Ну вот. И народ тут за нас. Сейчас люди скорбят из-за Леньки – у них сегодня в каждой семье горе, потому что не знают, что дальше будет. А вдруг все переменится? Вдруг я, типа того, испугаюсь и распродам тут все? И что тогда? Придут непонятные люди, с Кавказа, предположим, или из Москвы, и все тут порушат. И что потом – безработица, пьянство, наркоман под каждым забором, девочки на трассе? Ты такого хочешь?

– Не хочу, – призналась Лена.

– Тогда иди и работай!

Ну и как после этого отказываться от места, возвращать аванс? Лена посмотрела на черешенку в своей руке и поднялась. И как идти работать, чем заниматься? Она ведь помощник, должна делать то, что приказывает руководитель, Борис же пока ничего не приказал.

Девушка, продолжая недоумевать, развернулась и тут же услышала за спиной:

– Погоди!

Борис встал с кресла, подошел, остановился почти вплотную, как будто решил проверить, какого она роста и как смотрится рядом с ним. Наконец заговорил:

– Ладно уж, отдыхай пока до конца недели. А то у нас тут, сама понимаешь, траур. Люди будут приезжать, надо будет мне с ними…

Он не договорил и посмотрел куда-то за спину Лены.

– Витек! – И тут же крикнул еще громче: – Витек, ты где?

Тут же появился Виктор Иванович без всякого выражения на лице.

– Отвези девушку, – приказал ему Борис Петрович. – И чтобы я тебя больше не видел наверху.

Чагин взял с блюда новую пригоршню черешни и добавил, не глядя на начальника службы безопасности:

– Пока поработай водилой, а потом разберемся с тобой.

На лице Виктора Ивановича опять ничего не отразилось.

Они пошли по брусчатке дорожки. Когда завернули за угол дома, Лена незаметно выбросила ягодку на стриженую траву газона. Видел ли это Виктор Иванович – непонятно. Седой молчал.

И только выехав за ворота, бывший начальник охраны произнес вслух, но как бы продолжая внутренний монолог:

– Пусть только попробует разобраться.

– Борис Петрович, видимо, считает, что раз вы руководили безопасностью…

– А что, я должен был каждый раз вместе с Леонидом ехать? У него водитель имелся и телохранитель в машине, а он зачем-то на переднее сиденье сел. Кстати! Стекла там тонированные, и свет в салоне не горел, да и вообще темно было, тот, кто стрелял, целился наугад, просто туда, где должен находиться передний пассажир. Если бы поехал я, то мне бы и залепили. Только не в лоб, учитывая, что я выше покойного ростом, а в подбородок. Плохо, что Леня сам чувствовал себя здесь в полной безопасности, когда чувства страха нет, совсем беда…

– Я от кого-то слышала, что оба Чагина занимались боксом. И еще мне говорили, что один вроде был осужден, а второго волк загрыз.

– Леня и в самом деле сидел, недолго, правда. А волк загрыз Бориса.

– Как это?

– Он зимой верхом прогуливал своего жеребца, винтовку, наверное, прихватил на всякий случай. Заметил волка, то есть волчицу, и рванул за ней. А потом то ли конь споткнулся обо что-то под снегом, то ли Борис сам с лошади свалился. Волчица бросилась на него. Борис стрелял в нее несколько раз и ранил, но она все же добралась до него и здорово хватанула за лицо. Тянулась к горлу, но промахнулась в последнем прыжке, с половины лица кожу сняла…