— Младшего сержанта за что получил? — спрашивал всё тот же офицер.

— В личном деле указано, — ответил, так как не знал, что говорить. Приказ мне не зачитывали, просто сделали запись в курсантской книжке и вручили лычки.

— Не груби! Ладно, Бес, разберёмся. Я — старший лейтенант Локутов, командир второго взвода. Позывной Гром. Поступаешь ко мне во второе отделение второго взвода первой роты. Кубрик номер двадцать восемь. Вторая койка справа свободна. У тебя пять минут до построения оставить там вещи и прибыть на построение. Свободен!

* * *

— Товарищ полковник, разрешите? — в кабинет начальника школы постучали.

— Да, входи, что у тебя?

— Ознакомился с личными делами вновь прибывших, — доложил подполковник.

— Нарушители дисциплины, неуспевающие, — предположил полковник.

— Четверо да, а вот пятый, что младший сержант, сам подал рапорт об отчислении из училища.

— И что его к нам направили, если учиться не хочет? Насколько знаю, таких сразу в действующую армию отправляют, без каких-либо поблажек.

— У него огнестрельное ранение. После госпиталя подал рапорт об отчислении.

— Он что, технику безопасности нарушил при обращении с оружием⁈ — полковник встал из-за стола. То, что из-за некомплекта в школу отправляют всех, кого только можно и нельзя, полковник понимал, но, чтобы так грубо нарушившего дисциплину направить для переподготовки… это его возмутило.

— Никак нет. Ранение получено при выполнении воинского долга. За это ему и младшего сержанта присвоили. По успеваемости — отличник, занимался в особой группе, дополнительно. Знаете, в училище такое практикуется.

— Знаю. Но тогда что он тут делает? Продолжал бы учиться, стал офицером, если такой весь правильный.

— Пока не знаю, товарищ полковник.

— Возьми на контроль и разберись. Доложишь. Ещё что-то?

— Да, необходимо согласовать кадровые назначения…

* * *

Распорядок в школе разительно отличался от распорядка в военном училище. Среднее образование на то и среднее, что для прохождения обучения сюда направляют лиц из числа рядового состава воинских подразделений, прослуживших не менее трёх месяцев и показавших себя, так скажем, отличниками боевой и политической подготовки. По этой причине проблем с вливанием в коллектив у меня не возникло, хотя на меня и продолжали смотреть косо, но после двух недель упорных занятий я стал своим в отделении и во взводе.

Что ещё меня удивило, так это отсутствие теоретических занятий как таковых. Только практика. Если огневая подготовка, так это стрельбы из различного оружия и положения. Не было как таковых упражнений номер один или два, а выходили на полигон и стреляли, когда по движущимся мишеням, когда по стационарным в передвижении. Такое обучение мне больше нравилось. Лично меня радовало, что успешно переносил нагрузки и втянулся в бешеный темп, когда нет ни часа свободного времени. Но больше всего меня удивило, что между собой в отделении, во взводе все общались, представляясь позывным. Только к офицерам и старшинам обращались по уставу, согласно званию, хотя на полигоне или при выполнении какого упражнения с участием офицеров, к ним обращались так же по позывному.

Самое интересное, что мой позывной «Бес» стал ассоциироваться с чертями, а не как сокращённое «Бессмертный». В некотором роде я был рад этому. Так как не хотелось говорить причину, почему покинул училище. Темп подачи материала поражал. В один день могли полностью изучить основные характеристики боевой машины пехоты, потрогать, пощупать, поездить за рулём машины, а на следующий день ехать на стрельбы. Моим товарищам по взводу было легче. Каждый из них в разной степени имели практику обращения с лёгкой бронированной техникой, а мне по началу было тяжело, но освоился.

Ежедневные тренировки, выходы на стрельбы чередовались с редкими тактическими занятиями, но материал давался в усечённом виде, не как будущим офицерам, что по роду своей службы обязаны принимать решения в быстро меняющейся обстановке, а в том виде, чтобы на короткое время подменить выбывшего временно или безвозвратно офицера. И такая подача материала оправдывала себя. Мы — сержанты, а не офицеры и за срок обучения всего полгода, из которых осталось меньше месяца дать весь накопленный многолетними войнами аналитический материал невозможно…

— Рота! Равняйсь, смирно! Равнение на средину!.. — впервые за время нахождения в школе проводилось общее построение. И причиной тому окончание учебного курса. Все слушатели, в том числе и я стояли в повседневной форме, но на погонах красовались знаки отличия сержанта. Звание присвоили всем успешно прошедшим курс переподготовки и сейчас на построении от стольких, собранных в одном месте лиц младшего командного состава, рябило в глазах.

— Товарищи сержанты, поздравляю вас с успешным прохождением обучения и присвоением очередного звания! — поздравлял начальник школы. В ответ ему было троекратное «Ура!!!». Откровенной радости от завершения курса на лицах сослуживцев не заметил. Ведь всем предстоит вернуться в действующую боевую часть и продолжать нести службу, но теперь в качестве младшего командира. Как расспросил товарищей, практически все знали, куда вернуться на службу. У них у всех имелось направление и согласно ему, они возвращались обратно в свою же часть, но в другом качестве. Кто командиром отделения, кто командиром боевой машины или танка, а вот куда вернусь, точнее направят меня оставалась загадка.

У командира взвода я интересовался распределением, но он ничего не ответил, сославшись, что не знает. И этот вопрос мучал меня все последние дни…

— Бес. Счастливо оставаться, может свидимся ещё, — прощался с последней партией убывающих. В расположении остались только мы, те кто были направлены в школу из училища. Все остальные буквально за трое суток убыли из расположения, кто своим ходом, за кем-то прибыл транспорт и вот сейчас, я жал руку последнему убывающему.

— Счастливо, Канат. Береги себя.

— Тьфу-тьфу-тьфу. Не дождётесь! — с улыбкой ответил сержант Сергей. Позывной «Канат» он получил за свой высокий рост. Я ещё удивлялся, как он умещается в боевой машине пехоты, но нет, на тренировках он в полной амуниции с лёгкостью укладывался в норматив: «Посадка-высадка» в боевую машину пехоты. — Сказали в какую часть направят?

— Нет. Ждём предписания.

— Так через пару дней очередной поток начнётся.

— Знаю, — отмахнулся, не желая продолжать разговор. Мне и самому неприятна эта неопределённость, — но ничего поделать не могу.

— К взводному ходил?

— Да.

— К ротному? — не унимался Канат. Вот делать ему было нечего, видя, что сама тема разговора неприятна.

— Я же тебе ответил. Ходил ко всем!

— И к полковнику? — продолжал гнуть свою линию Канат.

— Нет. К нему не ходил, — признался, что до полковника — начальника училища не дошёл, посчитал, что не к чему нарушать субординацию.

— Так сходи. Он адекватный офицер, поймёт. Сам думаю убедился в этом. А-то, видя, как ты страдаешь, прям тошно на душе становится.

Странно. Задумался: «Я старался не показывать свои эмоциональные переживания, но если и Канат — Сергей подметил это, то и другие заметили, что последние дни хожу словно пыльным мешком пришибленный. А я-то думал, почему офицеры избегают меня, да и старшина, с кем сложились нормальные деловые отношения только и знает, что при моём появлении делает вид, что сильно занят».

— Заметно? — спросил, потупив взгляд.

— А ты в зеркало на себя посмотри. Таким хмурым ты не был и когда сюда прибыл. Ладно, всё. За мной приехали.

Стоя возле КПП я смотрел, как Сергей садится в автобус, а мои мысли просчитывали варианты. Что теряю, если прям сейчас пойду к полковнику и узнаю, почему нас до сих пор не распределили в воинские части. Неужто подготовленные сержанты никому не нужны⁈

— Разрешите, товарищ полковник, — набравшись смелости, стоял возле кабинета начальника школы.

— Кто там, входите.

— Сержант Провоторов! — войдя, представился.

— Слушаю, сержант, — не скрывая удивления, поинтересовался полковник. Я заметил, как при моём появлении его правая бровь поползла вверх.

— Разрешите обратиться⁈

— Обращайся, — всё ещё не скрывая удивления, произнёс полковник.

— Я по поводу распределения. Все убыли, а мы, четверо, остались, — выпалил на одном дыхании. Мысли путались, я не знал, как правильно сформулировать. Хотел сказать, почему нас, подготовленных сержантов до сих пор держат в школе и ладно бы в школе, нас держали в неведении.

— А, ты по этому вопросу, — ослабился полковник, — ладно, я хотел отдать приказ чтобы сегодня вечером до вас всех довели направление, но уж если ты тут… Как ещё раз твоя фамилия?

— Сержант Провоторов! — вновь представился.

— Так-так, Сержант Провоторов, — полковник перебирал бумаги. — Согласно предписанию, сержант Провоторов для дальнейшего