поручают работу только для того, чтобы я обнаружила, что ее уже выполняет кто-то другой, – резко произнесла женщина. Заметив, что молодой писец улыбается, она метнула на него холодный взгляд. Ее тон стал ледяным. – А ты, Мартан, лучше хорошенько подумай, прежде чем так себя вести, если хочешь сохранить место. Пошли со мной.

И Мартан, красный от смущения, сменив улыбку на озабоченную мину, вышел вслед за ней из комнаты.

Морейн в тревоге взглянула на Суан, но та даже не оторвалась от работы.

— Продолжай переписывать, – сказала она. – Если будем выглядеть достаточно занятыми... – Суан не закончила. Раз на эту работу назначили писцов, надежды оставалось мало. Но надеяться-то больше было не на что.

Через несколько минут, когда подруги уже старательно переписывали имена, в комнату вошла Тамра собственной персоной. Сегодня Амерлин была в простом платье голубого шелка и воплощала собой образцовое спокойствие Айз Седай. Никто бы не подумал, что ее подруга умерла каких-то два дня назад прямо у нее на глазах или что она ждет, когда найдут имя, которое должно спасти мир. Тамру по пятам сопровождала уже знакомая девушкам седоволосая женщина – удовлетворение лежало на ее лице, как слишком толстый слой румян. Позади стоял молодой Мартан и улыбался Принятым из-за плеча напарницы. Если он будет так часто улыбаться, то в самом деле очень скоро потеряет место.

Морейн вскочила на ноги и присела в реверансе настолько поспешно, что забыла про перо, которое держала в руке. Впрочем, она тут же почувствовала, как оно согнулось, и вздрогнула, увидев оставленное им чернильное пятно – большую черную кляксу, которая тут же расползлась по белой шерсти до размеров монеты. Суан действовала не менее быстро, но куда как аккуратней. Она не забыла положить перо на стол, прежде чем взяться за юбку. Спокойно,– подумала Морейн. – Я должна сохранять спокойствие. Она быстро выполнила мысленные упражнения, но они ничуть не помогли.

Амерлин смотрела на девушек пристальным изучающим взглядом, а когда Тамра кого-нибудь так рассматривала, даже самые толстокожие и невосприимчивые чувствовали себя измеренными до дюйма и взвешенными до унции. Морейн едва не ерзала от беспокойства. Несомненно, этот взгляд видел насквозь все их планы – если это можно назвать таким словом, как планы.

— Я намеревалась дать вам сегодня выходной, чтобы вы могли почитать или заняться чем-то полезным, – медленно проговорила Тамра, по-прежнему разглядывая Принятых. – Или, возможно, попрактиковаться перед предстоящим испытанием, – добавила она с улыбкой, которая никоим образом не смягчила ее испытующего взгляда. После долгой паузы Амерлин чуть кивнула своим мыслям. – Ты все еще страдаешь из-за смерти твоих дядьев, дитя мое?

— Этой ночью у меня опять были кошмары, Мать. – Это было правдой, но в ее кошмарах вновь в снегу плакал ребенок и юноша без лица вновь разламывал мир, даже когда спасал его. Твердость собственного голоса поразила саму Морейн. Она никогда бы не подумала, что посмеет дать ответ в манере Айз Седай самой Престол Амерлин.

Тамра вновь кивнула:

— Хорошо. Раз ты думаешь, что тебе нужно чем-то заняться, можешь продолжать. Если почувствуешь, что переписывание имен начинает тебя утомлять, оставь записку рядом с законченной работой, и я позабочусь, чтобы тебя заменили. – Уже почти повернувшись, она вновь задержалась. – Чернила очень трудно выводятся, особенно с белой одежды. Не стану напоминать тебе, чтобы при чистке платья ты не пользовалась Силой – ты и сама это знаешь. – Еще одна улыбка, и Тамра уже вела седоволосую служительницу под руку к двери. – Не стоит так возмущаться, госпожа Веллин, – говорила она ей примиряющим тоном. Лишь глупцы позволяют себе оскорблять писцов: их ошибки, случайные или намеренные, способны нанести слишком большой вред. – Уверена, у вас найдется множество гораздо более важных дел, чем... – Ее голос, удаляясь, превратился в невнятное бормотание в глубине коридора.

Морейн приподняла юбку, посмотрела на пятно. Оно расползлось уже до размеров большой монеты. Если удалять пятно обычным способом, то придется часами тщательно вымачивать юбку в белильной извести, которая щиплет пальцы и не дает никаких гарантий успеха.

— Она только что сказала мне, чтобы я использовала Силу для выведения пятна! – изумленно произнесла Морейн.

Брови Суан буквально поползли на лоб.

— Не мели чепухи. Я слышала ее не хуже тебя, и ничего подобного она не говорила.

— Нужно слышать не только то, что люди говорят, Суан, но и то, что они хотят сказать. – Интерпретация того, что в действительности подразумевают другие, являлось неотъемлемой частью Игры Домов, и если взять все вместе – улыбку Тамры, брошенный искоса взгляд и слова, которые она выбрала, – то это было ничем не хуже, чем письменное разрешение.

Открыв себя Силе, Морейн сплела Воздух, Воду и Землю в необходимой пропорции, наложив плетение поверх пятна. То, что Принятым не разрешалось использовать Силу для повседневных работ, еще не значило, что их этому не учили; для сестер подобного запрета не существовало, поскольку они часто путешествовали без служанки. Внезапно черное пятно влажно заблестело и начало съеживаться, одновременно поднимаясь к поверхности ткани. Оно становилось все меньше и меньше, пока не превратилось в маленькую эбеновую бусинку высохших чернил, которая упала в подставленную девушкой ладонь.

— Я сохраню ее на память, – сказала Морейн, кладя черную бусинку на край стола. В память о том, что Суан была права: бывают времена, когда правила можно нарушить.

— А если бы вошла сестра? – мрачно спросила Суан. – Ты и ее попыталась бы убедить, что это всего лишь Игра Домов?

Лицо Морейн вспыхнуло, и она отпустила Источник.

— Я бы сказала ей... Я бы... Нам обязательно об этом говорить сейчас? Здесь не меньше имен, чем было вчера, а мне бы хотелось закончить до ужина.

Суан громко расхохоталась. Можно подумать, что румянец смущения на лице Морейн был гримом уличного шута.

Они писали уже около часа, когда Морейн попалась запись, заставившая задуматься. Рожден в виду Драконовой Горы, говорилось в ней, что было не менее смехотворным, чем «в виду Белой Башни». Однако Вилла Мандайр родила мальчика, к западу от реки и в тот самый день, когда прозвучало Предсказание. Она медленно переписала имя. Оторвав перо от бумаги, Морейн не стала обмакивать его в чернильницу или смотреть на следующее имя, записанное колючим почерком Эллид. Ее взгляд переместился на черную бусину. Она была одной из Принятых, а не сестрой. Но вскоре она пройдет испытание. Били Мандайр мог родиться на берегу реки, а его мать все равно видела бы Драконову Гору. Но ничто из написанного Эллид не указывало на то, насколько далеко от Горы находится лагерь, в