– А по мне, мнение толпы вообще не слишком важно, – подхватила Дженевив. – Но по этим заметкам мне показалось, что сэр Ричард идет самым скучным путем. Ищет безупречную невесту. Модник и франт в одежде. Человек достоин большего, чем быть рабом чужого мнения.

Миссис Мишем принялась рассказывать, как проходили балы в старые добрые времена, но теперь Ричард слушал вполуха. Он смотрел на Дженевив удивленно, со смешанным чувством восхищения и ужаса. Много лет он пытался создать свое «Я», идеальный образ, в котором не было изъяна. И вот появился Феникс, который с презрением отнес все его старания к пеплу и пыли, потому что они ничего не стоили.

Дженевив поразил тот теплый прием, который оказала мистеру Эвансу пожилая миссис Мишем. Похоже, гость викария не терял времени даром. Почти каждый встреченный ими человек дружелюбно кивал ее спутнику.

А она-то считала, что он просто работал вместе с ее отцом или катался по лугам на своем породистом жеребце. Паламон был настолько ухожен и красив, что смотрелся нелепо в покосившейся тесной конюшне викария.

Девушка шла по торговой улице городка вдоль линии магазинов и таверн, чувствуя себя ужасно неловко. Отовсюду за ней наблюдали. Сириус трусил рядом и время от времени тыкался в ладонь влажным носом. Мистер Эванс шагал чуть позади, что-то насвистывая и помахивая пустой корзиной. Он выглядел до отвратительного беззаботным.

На самом деле в голове Ричарда блуждали невеселые мысли. Газетные статейки о нем самом вызвали оскомину. Он так давно игнорировал сплетни, что даже не знал, как тщательно следят за каждым его шагом обыватели.

Реакция Дженевив весьма заинтриговала его. Оказывается, ей не было дела до незаконного происхождения богатого аристократа. Скорее, ее возмущало его навязчивое желание казаться лучше в чужих глазах. Презрение к мнению света – это как раз то, чего Ричарду всегда не хватало.

Дженевив шагала в направлении церкви. Ее смущало и беспокоило присутствие мистера Эванса. Как она могла винить местных жителей в том, что они подпали под его очарование, если даже она, полная подозрений на его счет, считала его обаятельным? Девушка пыталась злиться на него, наивно полагая, будто злости хватит, чтобы позабыть о его поцелуях. Но одной злости было явно недостаточно.

У церкви Святой Екатерины Дженевив остановилась и обернулась к своему спутнику.

– Не знаю, как долго задержусь здесь. – Она собиралась только занести вышитые накидки для потертых деревянных скамеек, подаренные доброй мисс Браун. – Вы можете не ждать меня.

Она не задержалась, чтобы услышать его ответ, а вошла внутрь, вдыхая пронизанную запахом ладана прохладу. С цветного витража на девушку взирала сама святая Екатерина с пальмовой ветвью в руке, опиравшаяся на колесо. Красные и синие стеклышки напоминали блеском подвеску Хармзуортов. Великомученица смотрела на Дженевив с неодобрением.

– Ну что я могу поделать? – вздохнула девушка. – Он ужасно меня раздражает.

Даже в церкви Дженевив чувствовала себя заложницей своих эмоций, направленных на мистера Эванса.

– О нас будут судачить, – оправдывалась она, присаживаясь на скамью и укладывая рядом стопку вышитых накидок.

Раньше, до гадкого обвинения лорда Невилла, Дженевив не приходило в голову, что постоянное присутствие мистера Эванса в доме викария кто-то может счесть подозрительным. Ведь смотрели же местные сквозь пальцы на регулярные визиты в дом викария самого лорда Фэрбродера. Однако теперь, пройдясь по улице в компании Кристофера Эванса, девушка поймала десятки любопытных взглядов. Местные матроны, должно быть, уже давно ждут объявление о помолвке.

– Святая Екатерина, молю, пусть он уедет!

Пусть уедет, прежде чем Дженевив совершит что-нибудь непоправимое; прежде чем он так глубоко поселится в ее душе, что вырывать придется с корнями; прежде чем украдет ее сердце.

Лицо великомученицы оставалось бесстрастным. Святую Екатерину не трогали страдания живых. Людские страсти были ей чужды.

Как же хотелось Дженевив вернуться в то прекрасное время, когда приоритетами ее были независимость и свобода, а не желание испытать чувственные наслаждения, которые мог дать ей Кристофер Эванс.

Вздохнув, девушка встала со скамьи и принялась раскладывать накидки. Она всегда чувствовала умиротворение, находясь в церкви. Здесь прошлое не было отделено от настоящего. С давних времен тут венчали пары и отпевали покойников, крестили младенцев, отмечали красивые церковные праздники. Но сегодня покой не снизошел на Дженевив, как бы она ни молила святых.

Накидки, расшитые крестиком, изображали библейские сцены. Мисс Браун была замечательной рукодельницей. Дженевив было стыдно за свои жалкие попытки изобразить пионы или розового слона. Вышивка мисс Браун была выше всяких похвал, а вот вышивка Дженевив в церкви вызвала бы всеобщее порицание и была бы торжественно сожжена на главной площади городка.

Девушка вышла на задний дворик и выдернула несколько сорняков на грядке с цветами. Она использовала любой предлог, чтобы подольше не выходить на улицу, на случай если мистер Эванс решит ее дождаться. Да, это была самая настоящая трусость, но у нее осталось не так много мест, где она могла побыть одна. Куда бы Дженевив ни направлялась, назойливый мистер Эванс был всюду – шутил, улыбался, смотрел своим понимающим взглядом…

Это было нечестно! До появления Кристофера Эванса Дженевив была вполне довольна своей жизнью. У нее была цель, у нее были свои ценности, которые теперь казались не столь уж важными. А когда он исчезнет – а это неизбежно! – что останется в ее жизни? Мистер Эванс заставил ее желать большего, желать того, о чем она прежде даже не задумывалась. Теперь Дженевив сознавала себя не только как личность, как человека с чувством собственного достоинства, но и как женщину из плоти и крови.

Подобные мысли были слишком греховны для святого места, и Дженевив ощутила укол совести. Она встала и задумчиво посмотрела на алтарь.

Нужно сопротивляться своим чувствам. Как только статья будет напечатана, если все пойдет по намеченному плану, все изменится. К этому моменту мистер Эванс потеряет интерес к однообразной работе с викарием и провинциальным жителям и уедет. Надо просто подождать.

Дженевив вернулась мыслями к своей работе. Она почти закончила исследования, статья была практически готова. Назначенный на завтра визит к доктору Партриджу в музей Эшмола должен был объединить две основные нити работы. Перспектива уехать в город на целый день и избавиться от общества отца и его гостя манила Дженевив.

Мысль о предстоящей поездке немного утешила девушку, она улыбнулась святой Екатерине и вышла из церкви. Облака рассеялись, солнце пригревало усыпанную листвой землю. Дженевив, шелестя юбками, дошла до калитки. Она была уверена, что провела внутри достаточно много времени и ее назойливый спутник отправился домой, но ошиблась.

– Я уж подумал, что вы сбежали через сад, – с широкой улыбкой заявил Кристофер Эванс, вытянувшийся на скамейке у куста акации.