Он вышел, а те подростки, которые уже давно тут сидели, начали возмущаться:

— Уже за полдень перевалило!

— Отлить бы, какая уж тут еда!

Были здесь и такие же «зайцы», как я, и парнишки, одетые получше. Наверное, «городские».

Была и пара избитых так, что лица их почернели от синяков. Этих пацанов, наверное, захватили в плен.

— Давайте в этом углу, что ли, устраиваться? — сказал я, кивнув на свободную правую часть юрты.

— Ты что! Это же женская половина! — воскликнул один из тех пацанов, что пришли со мной. Имён я пока не знал.

— И? — удивился я, смерив мрачным взглядом вихрастого «господина очевидность». Я знал, что и в аиле левая сторона считается мужской, а правая женской, но сильно этим не заморачивался. — Баб у нас нет, и не планируются, значит, будем делить на всех то, что имеем.

— Но ведь стыдно сидеть на женской половине! — откликнулся ещё один парень «из моих».

— Если вы на самом деле не бабы — не должно быть и стыдно, — отрезал я и пошёл в правый угол.

— Э, да это девчонок к нам привели! — тут же обрадовался один из «старожилов». И заорал: — Девки! Девки пришли! Вот ночью-то будет весело!

Я швырнул к стене свой мешок и подошёл к крикуну.

— Рот закрой.

— Да ты кто такой! — взвился он. Это был один из «городских», нарядно одетых. — Ты же дохлый заяц!

— И? — спросил я, пристально глядя ему в глаза.

— Ну, зайцы — они же слабые! Они всех боятся!

— Ну так, давай, напугай меня?

Глава 17

Детский сад имени Павлика Морозова

Со стороны наша «стычка» выглядела, наверное, смешно: два мальчишки примерно одного возраста вызывающе уставились друг на друга. Один был получше, другой похуже одет, вот и вся разница.

Решись снимать такую сцену в кино какой-нибудь маститый режиссёр, он бы очень помучился: как показать, что мой противник попой почуял — я сильнее и старше?

Но отступать ему было нельзя, засмеют. Парень поднялся и шагнул ко мне, гордо вскинув голову.

— Ты же заяц, — сказал он, пытаясь говорить так, чтобы звучало обидно. — А зайцы рождены, чтобы терпеть пинки!

— И кто это их такими родил? — поинтересовался я с усмешкой. — Разве не Тенгри?

Противник застопорился: аргумент оказался свежим.

— Ну и что? — только и сумел выдавить он.

— Белый заяц — Дьайык, защитник человека, — тихо сказал один из сидящих слева мальчишек, круглолицый и неулыбчивый. — Он — сын Тенгри. Он живёт среди людей или на третьем небе. И оберегает людей.

Мой малолетний враг резко обернулся к говорящему:

— Опять ты, Игель со своими зверями! Заткнись!

— Игель — сын шамана, он знает! — поддакнул один из подростков.

— Вот видишь, — усмехнулся я. — Все, кроме тебя, знают, какой страшный зверь — заяц.

Мой противник мелко задышал, не зная, что мне ответить, лицо его покраснело от гнева.

— Найманы говорят, что прав тот, кто богаче! — нашёлся он. — Богатство — от бога!

— От какого бога? — деланно удивился я. — От Эрлика? А что, взаправду богат тот, чьё богатство от кровавого бога из преисподней? Ты ничего не напутал?

Избитый мальчишка фыркнул. Он сидел в самом углу, прикрывая спиной второго избитого, который вжался в стенку юрты и делал вид, что спит.

— А ты!.. — выкрикнул мой противник, обернувшись к избитому. — Ты!..

— Ну, скажи, кто я? — ухмыльнулся избитый. Глаз у него заплыл, но и костяшки пальцев — в свежих коростах. И было понятно, так просто он не сдаётся.

— Ты — пленник! — подсказал один из сидящих.

Избитый деланно рассмеялся.

— А вы — рабы найманов. Предатели своих родов. Сами припёрлись к врагам!

Последние слова он не удержался и выкрикнул.

Второй избитый исподтишка дёрнул крикуна за рукав. Вот так же Бурка дёргал меня. Братья они, что ли?

— Тенгри видит! — не согласился сосед избитого. — Если бы небо было против, разве оно пустило бы нас сюда?

— Тенгри всегда всё видит, — кивнул я. — И небо знает, на чьей стороне правда. Но оно не будет оберегать трусов, что не способны постоять за себя.

Мальчишки замерли. Я говорил намёками, но поняли меня сразу.

В этом мире не было партизан, но я прилично так намекал, что пришёл сюда не для того, чтобы стать волчьим всадником и сражаться на стороне вайгальцев.

— Ты врёшь! — выкрикнул мой противник, и опять покраснел. — Найманы победили! И небо всё так же смотрело сверху! Значит, правда — на стороне вайгальцев! И мы теперь должны сражаться за них!

— А чего бы ты хотел от неба? — я выдержал паузу, разглядывая его. В здешней системе родов я не разбирался, понимал только, что парень не из бедной семьи. Интересно, из какой? Ну не охотник же?

Но зачем парню из богатой семьи рваться в волчьи всадники?

В юрте заёрзали, зашушукались. Я задал сложный вопрос: а чего на самом деле хочет человек от богов? Защиты? Справедливого суда? Или потворства своим неправедным поступкам?

— Ты хотел, чтобы небо защитило тебя? — спросил я своего противника. — Чтобы оно упало на нас, и погибли все в этом мире — и люди, и звери? Небо иначе не может, оно слишком велико и сильно. И прежде, чем оно упадёт, мы сами должны сразиться под небом, если правда на нашей стороне.

— Но мы погибнем вместе с этой правдой, если не подчинимся! —