Она вытащила из кармана халата конверт и положила на стол.

– Вот, нашла под дверью. Полчаса назад. Полюбуйся.

На гладком белом конверте стояло мое имя. Он был уже вскрыт, прежде чем зайти ко мне в комнату, жена прочла послание.

Я запустил пальцы вовнутрь и вытащил два листка. На одном было напечатано цветное изображение экрана компьютера с текстом, а на втором чернели несколько строк:

– Уважаемый господин писатель! Прекратите играть с нами в прятки. Предлагаем вам немедленно передать инспектору Сафону ваш компьютер. После соответствующей проверки он будет возвращен в целости и сохранности. Мы обязуемся изъять только оригинал письма, посланного вам покойным господином Акерманом, и то, что вы успели столь неосмотрительно сочинить на эту тему.

– Откуда они знают про сочинения! – с досадой воскликнул я. – У них есть удаленный доступ к моему компьютеру?

– Взгляни на второй листок, – мрачно подсказала жена.

Я взял листок в руки, поднес ближе к глазам и обомлел.

Это была фотография экрана, и на нем вполне четко просматривалась одна из написанных вчера страниц.

– Но как же они это делают, черт побери?! – вскричал я.

– Через окно, – жена поднялась и рывком отодвинула створку жалюзи. – Фотографируют из дома напротив.

Я подошел к жене и встал рядом.

– Не может быть, до дома напротив слишком далеко. Съемка велась откуда-то рядом. Но откуда?

Налетевший ветерок обдал наши лица прохладой. Стояло раннее утро, солнце еще не успело высоко подняться над горизонтом, но все вокруг уже было залито голубоватым светом. Листья пальмы жестяно дрожали, и мне в голову пришла такая простая и очевидная мысль, что я даже завыл от досады.

– Слушай, – спросил я жену. – С этой пальмой за последние три дня ничего не делали?

– Делали! – ответила жена. – Я уже два года прошу домовой комитет вызвать садовника, почистить ствол от старых листьев. И вот вчера они, наконец, собрались и пригласили бригаду. Ты разве не видишь, что пальма стала куда красивее?

– Вижу, вижу, – пробормотал я, направляясь к шкафу.

Несколько лет назад приятель из России оставил нам в подарок военный бинокль с сорокакратным увеличением. Для туристических целей бинокль оказался бесполезным. Он позволял увидеть только небольшой участок пейзажа, очень сильно его приближая. Один раз я взял его с собой в поездку и, вернувшись, засунул в дальний угол шкафа. Выбрасывать жалко, а пользоваться невозможно. Но сегодня эта бесполезная в домашнем хозяйстве вещь могла сослужить хорошую службу.

Пальма прыгнула ко мне навстречу; я мог рассмотреть оранжевых букашек, деловито снующих по стволу, сосчитать прожилки на жестких зеленых листьях. Медленно водя биноклем, я начал исследование и почти сразу нашел то, что искал. Маленькая камера, похожая на ту, которой я пользовался для общения в Skype, пряталась между гроздьями фиников. Замаскировали ее довольно искусно, из-под красновато-желтых плодов торчал только объектив. Заметить его без сорокакратного увеличения было практически невозможно.

– Погляди, – я протянул бинокль жене.

Она приставила бинокль к глазам, тихонько охнула и села на подоконник.

– Ты понимаешь, что это все значит? – тихо спросила жена.

Жалость и грусть переполнили мое сердце. Я любил ее, женщину согласившуюся разделить со мной горести писательской жизни. Я еще не успел отплатить ей за добро, которым она ежедневно одаривала меня. Переносил, откладывал, отодвигал. Сдать рукопись, дождаться гонорара, закончить фабулу – и вот тогда… Внутренним отговоркам не было конца. Я честно надеялся при первой же возможности осыпать ее таким же дождем радости и любви, каким она так щедро и бескорыстно орошала сухую семейную почву. И вот времени, похоже, уже не осталось.

– Вот что, – я резко захлопнул окно, задраил жалюзи и сел в кресло перед компьютером. – У меня уже написаны полторы сотни страниц. Я отправляю их прямо сейчас пятерым знакомым. Попрошу, на всякий случай, подержать у себя. До выяснения обстоятельств.

Составив письмо, я прицепил к нему файл и, ткнув указателем мышки в Send, уставился на экран. Прошло несколько секунд, и на нем выскочило сообщение.

– Нет связи с сервером, – прошептала жена из-за плеча. – Неужели ты думаешь, что они оставили нам эту ниточку.

Я попробовал войти в Интернет и моментально понял, что жена права. Связи не было.

– Прямо сейчас звоню в техническую поддержку. Пусть присылают техника и чинят линию.

– Не надо, – жена устало присела на диванчик. – Тогда они перейдут к более решительным действиям.

– Знаешь что, – я взял со стола сотовый телефон. – Я обращаюсь в полицию и рассказываю все с самого начала.

– Тебя поднимут на смех.

– Посмотрим, – сказал я, набирая номер и одновременно включая наружный динамик, чтобы жена могла слышать разговор.

Дежурный выслушал мое сообщение, помолчал несколько долгих секунд и произнес:

– Ваше заявление записано и будет передано на рассмотрение одному из следователей.

– Он зайдет к нам сегодня? – с надеждой спросил я.

– Зайдет, – пообещал дежурный. – Но не сегодня. Может быть, на следующей неделе. У нас много вызовов, и следователи просто не успевают.

– Но вы же понимаете, что моей жизни угрожает опасность!

– Думаю, – голос дежурного был полон оскорбительной вежливости, – вы несколько преувеличиваете серьезность событий. Скорее всего, речь идет о цепочке совпадений.

– А нельзя ли все-таки ускорить визит следователя. Боюсь, что происходящее более серьезно, чем вы себе представляете.

– Я запишу вашу просьбу, – пообещал дежурный, – и передам ее начальнику смены.

– Спасибо. – сказал я и повесил трубку. – Черт подери этих бюрократов! Хорошенькая у нас полиция, нечего сказать!

– Без убедительных доказательств твои рассказы выглядят досужими домыслами. Знаешь, сколько психов каждый день звонит в полицию? Наверное, тебя приняли за одного их них.

– Спасибо, милая.

– Ну не обижайся. Я просто пытаюсь смотреть на ситуацию глазами дежурного. Нет, мой дорогой, без доказательств нам никто не поверит. А их у нас, увы, нет!

– Как это нет! – возмутился я. – А письмо!

Я схватил подложенные под дверь листки и потряс ими.

– Вот самое серьезное доказательство!

Бросив взгляд на листки, я заметил, что они выглядят как-то странно. Поднеся их к лицу, я невольно вскрикнул.

Листок с текстом был совершенно чист. Тот, на котором недавно красовалось изображение компьютерного экрана, еще хранил следы краски, но и они исчезали буквально на глазах.

Жена взяла у меня из рук листки и тяжело вздохнула.