Представим себе ситуацию. Победная весна 1945 года. Товарищ Берия понимает, что у него остался нерешенным очень серьезный вопрос: действие подполья ОУН на западе Украины. И он отдает приказ немедленно ликвидировать его. Но при этом он отзывает с территории Галиции и Волыни всех сотрудников НКВД, запрещает пограничникам вступать в бои с бандеровцами и договаривается с Генштабом, чтобы даже след Советской армии на западе Украины простыл. После этого, чрезвычайно довольный собой, он отправляется слушать оперу в Большой театр. Поют там божественно, и на душе у Берии хорошо и тепло. Он гордится проделанной работой. Не каждый бы с ней справился.

А вечером его вызывают в Кремль к дорогому товарищу Сталину. Очень тому не терпится узнать, как обеспечивается мирный труд советских граждан во Львове и Ивано-Франковске. Все хорошо, ответствует Лаврентий Павлович, я запретил деятельность оуновцев. А итог есть – интересуется великий кормчий. А как же, с нескрываемой гордостью докладывает Берия, стреляют партийный и комсомольский актив пуще прежнего. Совсем распоясалась бандеровская сволочь. Сил моих нет терпеть. А я ведь так хорошо все организовал!

Если бы подобная история произошла на самом деле, то над нами потешался бы весь мир. В каждой книге, изданной фондом Сороса, этот эпизод занимал бы ключевое место. Его ежедневно тиражировали бы на «Эхе Москвы». С него бы начинались заседания Верховной рады. Но почему-то, когда ровно то же самое происходит с человеком либеральных убеждений, никто не зубоскалит. Больше того – все старательно делают вид, что ничего подобного не было. А все потому, что Керенский для них свой. Как в глубине души считают они своими и украинских националистов, пусть даже те категорически против. И именно поэтому о неблаговидных достижениях Александра Федоровича все кругом молчат.

А мы скажем. В резолюции того самого всеукраинского съезда, которая была адресована Временному правительству, содержалась, например, концепция украинизации армии. В частности, на Черноморском флоте, который, по убеждению самостийщиков, уже и так состоял почти из одних украинцев, и пополнение должно было происходить только из этнических украинцев. Если кто-то не понимает – фактически создается национальная армия. Как реагирует на это Временное правительство и лично министр Керенский, который повелел этот съезд разогнать? Фактически никак. Написали очередное воззвание с тем же результатом, что и прежде.

Вы, памятуя по прочитанным уже главам этой книги, вероятно, не сильно удивитесь, узнав, что именно Керенского отправили в Киев договариваться с Радой. Он это сделал, по сути, игнорируя государственные интересы России. Для начала было признано право на самоопределение за каждым народом. А сразу после этого последовало уверение, что правительство благосклонно отнесется к разработке Радой проекта политического статуса Украины. Комментировать это вопиющее предательство я не стану.

Керенского за все содеянное не отдали под суд. И даже не отправили в отставку. Больше того – возвысили, сделали главой правительства. Заслужил. Именно такой посыл я недавно услышал в эфире одной из радиостанций. С огромным изумлением я узнал, что, оказывается, Керенский принял меры, направленные на стабилизацию политической ситуации и укрепление государственной власти, но, к сожалению, остановить волну глобального кризиса в стране ему не удалось. Подкреплялось это могучее утверждение авторитетом популярного в определенных кругах эмиграции философа Степуна, который считал, что Александр Федорович все делал правильно и его вина заключается лишь в том, что он недостаточно энергично вел Россию вперед.

Я человек невероятно скверный в этом плане. Люблю, выслушав подобные откровения, задавать вопросы, причем довольно неприятные. Например, мне захочется узнать, какие именно меры, направленные на стабилизацию политической ситуации в стране, предпринял Керенский? Или под этим теперь подразумевается бонапартизм, который стал насаждать новый глава правительства?

Мне тут же начнут рассказывать про то, как мечтал Керенский очистить русскую армию от преступного элемента, как жаждал видеть военную цензуру в полном объеме и даже выступал за смертную казнь. Это все верно. Но за это же ратовал и генерал Корнилов, с которым у Александра Федоровича почему-то возникли глубокие противоречия. Но дело даже не в этом. Каждый из нас о чем-нибудь мечтает. Я, например, в бытность свою юношей был убежден, что абсолютная и потому недосягаемая вершина счастья – серьезная домашняя библиотека. Чтобы стояли на полках аккуратными рядами книги из многих стран мира по моим любимым темам. Чтобы названия их ласкали взгляд и ублажали душу. И мечту свою я методично воплощал в жизнь. Поэтому если Керенский мечтал об очищении армии, я скромно поинтересуюсь: и каков результат?

Все и всегда познается в сравнении. Два лидера России в двух мировых войнах. Керенский и Сталин. У обоих наблюдается преступный элемент во время тяжелейших боев. И как они действуют? Сталин каленым железом выжигает скверну. Трусы, дезертиры и шкурники чувствуют себя очень неуютно. Вражеская агитация сведена фактически к нулю. И заканчивает войну Сталин триумфатором в Берлине. Фронтовики понимают, что меры те были жесточайшими, но необходимыми. Не выдержала бы армия без них. Рассыпалась бы под ударами неприятеля.

Теперь смотрим на Керенского. Как действует он? Бесконечное словоблудие, никакой конкретики, варьирование между различными политическими силами. А главное – отсутствие реальных дел. Такое впечатление, что конечный результат его не интересует вовсе. Главное – любование собой во время произнесения красивых и во многом очень правильных речей. Поиск глазами в зале рыдающих от восторга женщин. И на этом миссия завершается.

Лучшим доказательством этого являются переговоры Керенского с кадетской партией в июле 1917 года.

Очень ему хотелось видеть рядом с собой соратников Милюкова. По итогам долгих споров они согласовали позиции. Я подозреваю, что многие никогда не слышали про этот восхитительный меморандум. В первом же пункте отмечается: «Все члены правительства должны быть ответственны исключительно перед своей совестью». Заметьте, не перед русской государственностью, не перед гражданами страны, не перед армией, которая истекает кровью на фронте, а перед своей личной совестью. И только перед ней. Как повелит твоя совесть, так и действуй. Успокоил свою совесть салом, галушками и горилкой – и украинская государственность образуется как бы сама по себе. Мы не виноваты. Поступили так, как совесть велит. Только перед ней ответственны. Второй пункт меморандума не менее прекрасен: «Правительство ставит исключительной целью охрану завоевания революции, не предпринимая никаких шагов, грозящих вспышками гражданской войны». Согласимся, сказано хорошо. Как настоящие государственники мыслят. Но объясните мне, почему же тогда уже через месяц Керенский едва не развязал эту самую гражданскую войну, начав борьбу с генералом Корниловым? Ах да, он же поступил так исключительно из ответственности перед своей совестью. Смотри пункт первый.

Вернемся к утверждению философа Степуна, что Керенский все делал правильно. Я не буду мелочным, не стану напоминать, что во времена Временного правительства он был начальником Политического управления Военного министерства. Дело в другом. В чем суть политики Керенского, если говорить совсем уже упрощенно? Балансировать между левыми и правыми, не порывая при этом ни с теми, ни с другими, и бесконечно призывать к единству и сплочению всех. Ладно, это дело вкуса. Нравится Керенскому уворачиваться от каждой струйки дождя – его полное право. Подавай в отставку и занимайся этим сколько твоей душе угодно. Но ведь ты – глава правительства. И страна твоя воюет. От тебя требуются вполне определенные вещи. А ты вместо этого своей деятельностью вызываешь у половины населения как минимум раздражение. Стоит ли удивляться эпитетам «неврастеник-актер», «шут» и «хвастунишка», которыми награждали Керенского его современники. И поступали так вовсе не только большевики. Ровно потому, что, уделяя большую часть своего времени бесконечным политическим интригам, Александр Федорович пустил на самотек экономику страны, не сумев создать даже слабого подобия государственных институтов. Россия при нем быстро и уверенно шла вразнос.