Или, когда халларнская конница идет неторопливой рысью: неумолимая, смертоносная и разрушительная. После нее даже камни с гор – просто разбросанные без дела детские игрушки.

Выбираюсь из кровати и, потирая глаза, бреду к окну. Еще совсем рано, солнце едва-едва поднялось над вершинами гор. И в его, еще неверных, лучах я вижу то, от чего хочется зябко поежиться и потереть плечи в поисках тепла: вереница огромных черных монстров, продирающихся к замку сквозь лесную тропу.

Халларнские твари. Такие же, как и их стальные драконы, но вряд ли предназначенные для езды верхом. Слишком объемные и неповоротливые. Пять черных мрачных и медлительных громадин – чадящие густым паром, черные, закованные в слоистую броню, похожую на рыбью чешую. Не знаю, как они работают, но это не живые твари из плоти и крови, они состоят из шестеренок, стальных дисков и труб, которые покрывают черным дымом все вокруг. Его смрад проникает в ноздри даже через закрытые окна, и я невольно прикрываю нос ладонью. Не помогает.

И еще этот низкий гул. Как будто мольба о помощи через стон отчаяния.

Или, это стонет от боли моя родная земля под их стальными лапами?

Быстро одеваюсь и бегом вниз. По дороге встречаю кого-то из новой прислуги – я еще не успела запомнить всех по именам и в лицо – и на лицах каждого застыл ужас. Но это все равно, что смотреть в зеркало – те же эмоции, что мучают меня саму, то же непонимание.

Останавливаюсь у подножия лестницы и перевожу дух, чтобы восстановить дыхание.

Я – хозяйка Красного шипа. Может, для халларнсого чудовища только номинальная, но мне плевать. Это – мой дом, и я буду заботиться о чего обитателях и стенах, пока дышу. Моим людям, у которых нет другой защиты, нужно чувствовать хотя бы каплю уверенности. Ничего другого у всех нас больше не осталось.

Жаль, что наследнику моей крови никогда не править всем этим.

Потому что я – сухая безжизненная пустошь.

В зале внизу людно, но не северянами. Я сразу замечаю Тьёрда в окружении халларнов, одетых в странную черную кожу с ног до головы. Она настолько плотная, что даже замедляет и сковывает их движения. И поверх всего этого – мясницкие фартуки. И еще странные прозрачные кругляшки, которые некоторые носят поверх головы, а некоторые на глазах.

Это точно не воины – не видела еще ни одного чужеземного воина, который бы ходил без меча у пояса.

Меня замечает тот, что как раз разговаривает с генералом, выразительно ведет взглядом в мою сторону, и Тьёрд, стоящий ко мне спиной, оборачивается.

Надеюсь, все-таки успеваю набросить на себя достойный вид, но точно не выгляжу маленькой глупой дикаркой. Хоть даже в собственных мечтах я вряд ли когда-то выглядела надменной хозяйкой древней крепости.

Тьёрд едва заметно кивает – и возвращается к разговору. Что мне делать? По законам гостеприимства положено с улыбкой и радушием встречать гостей будущего мужа. Знать бы, где взять радушие к убийцам и потрошителя.

Хорошо, что, судя по оживленной беседе, до меня никому нет дела.

Мои размышление прерывает сам Тьёрд: жестом подзывает подойти, пока халларны-рабочие кланяются и выходят прочь.

— Как спалось, дикая кошка? – с легкой усмешкой интересуется он.

У него совершенно точно отличное настроение. Так и подмывает его испортить.

— Спалось отлично, мой господин, - через силу, но заставляю себя улыбнуться.

Вчера вино сыграло со мной злую шутку, иначе я бы никогда не стала флиртовать с человеком, которому ничего не стоит свернуть мне шею. Или, возможно, он что-то подмешал мне в еду? Говорят, халларнские жрицы умеют варить затмевающие разум зелья, после которых жертвы укладываются на алтарь с улыбкой и мольбой о скорейшем избавлении от жизни.

— Отлично? – деланно удивляется генерал, немного понижая голос. Немного – наскокльо это возможно с его ростом – склоняется к моему лицу, и мне снова страшно от того, каким проницательным кажется его темный взгляд. – Неужели моя жена не сжимала ноги, мечтая о том, чтобы я заполнил ее собой? Неужели не кусала губы, мечтая, чтобы я снова взял ее в рот? Тебе понравился мой вкус, Дэми?

Голос становится еще тише, но эффект от этого обратный.

Меня оглушает до звона в ушах и потери способности сопротивляться.

Наверное, не будь во мне крови первых королей Северных земель, я бы давно сломалась и бросилась с башни. Или, быть может, я не делаю это не потому, что сильная, а потому что трушу?

— Нет, господин, - выдаю прежде, чем успеваю прикусить язык. — Мне было от всей души противно и омерзительно.

Халларнский Потрошитель вскидывает брови, явно ожидая уточнения.

— Прямо так уж омерзительно? – Это явная насмешка. - Ну же, дикая кошка, поведай будущему мужу, что именно было омерзительнее всего, что «сносно», а что – «терпимо»? Мудрецы говорят, что супруги должны быть откровенны друг с другом, как перед богами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Он всего в шаге от меня, и я не должна бы чувствовать его близость. И все равно чувствую ее – напористую, неукротимую, выжидающую.

Я не знаю, чего ждать от этого чудовища.

Он ждет от меня правды, чтобы наказать? Лжи, чтобы похвалить?

Я как будто на вертеле над углями.

— Мне был противен твой вкус, господин.

Собственный голос подводит, сбиваясь на какой-то сип.

— Халларнские ученые считают, что вкус мужского семени меняется от того, что он ел накануне. – У генерала снова меняется настроение. Он как будто внезапно потерял ко мне всякий интерес, и куда больше увлечен разъяснениям очередной, придуманной захватчиками мерзости. – Что ты любишь, Дэми? Я знаю, тебе по душе сладости. Накормишь меня ими – и попробуем снова.

Он все еще ничего не делает, но мне в голову настырно лезут образы, от которых начинают пылать щеки. Абсолютно голый Тьёрд, возвышающийся надо мной.

Как хозяин.

Его налитый кровью, на котором невольно концентрируется все мое внимание.

И я сама, стоящая перед ним на коленях и желающая только одного – снова почувствовать его у себя во рту…

По спине пробегает волна мурашек

Но когда Тьёрд победоносно улыбается, его триумф мгновенно вышибает из меня все непрошенные образы. Вовремя трезвею, вспоминая, кто я и кто он. И почему быть коленопреклоненной – хуже смерти.