– Еще. Еще. Стоп!

На край экрана попал свет, и в углу появился внешний вид решетки. Что было за ней, разобрать оказалось невозможным, поскольку автоматическая наводка резкости осуществлялась на тот предмет, который находится против центра объектива.

– Пошагово, короткими движениями... С интервалом... Пошел... Так... Так...

С каждым поворотом решетка вентиляционной шахты заполняла экран все больше и больше. Временами она оказывалась вне резкости, и тогда было видно, что происходит там, за решеткой, то есть стал понятен практический принцип выставления камеры.

– Стоп! Назад точно такой же шаг... Стоп. Крепи!

– А у меня что? – спросил Агарев.

– Ничего... Темнота.

– «Поводок» скоро кончится... не может быть, чтобы шахта была настолько длиннее, чем первая. Что-то не так.

– Попробуй приподнять.

Капитан попробовал. Результата это не дало.

– Повертеть попробуй.

И опять без результата.

– Первоначально камера работала, – напомнил подполковник.

– Сократ, когда мы там днем были, мне показалось, что одна решетка закрыта, – сказал Литовченко. – Подробно рассматривать я не стал, чтобы не привлекать внимания. Я сам сразу про эти трубы подумал...

– Все! Свеча, пробуй другую шахту. У Косца глаз наметан, я в его взгляд верю.

Операция повторилась с другой шахтой, и опять опробовали камеру наверху. Она работала.

– Внимание! Я – Прялка. Разводящий с караулом уходят. Идут толпой, по сторонам не смотрят. Торопятся завалиться спать. Можно спокойно работать. Вы уже вне зоны их видимости. От караульного помещения вас закрывают локаторы.

– Работаем, – подтвердил Агарев.

– Работаем, – повторил Субботин. – Сократ, подключайте третью камеру. Я готов.

Командир зажег на мониторе третий экран и опять увидел улыбающееся лицо старшего лейтенанта.

– Запускай, только не очень торопись. Нам нужно со Свечой закончить.

У Агарева в новой шахте все пошло настолько удачно, что камера почти сразу встала так, как следовало. Потребовалось только два минимальных движения – выровнять ее так, чтобы резкость была наведена не на решетку, а на операторский зал. Следом за этим, уже имея опыт, быстро запустили третью и четвертую камеры.

– Включаю запись. Можете час поспать на месте. Больше часа писать не будем.

– А командир этот час поспит в кровати. Мы из чувства высокого уважения ему это разрешаем, – сказал майор Литовченко.

– Спасибо, я воспользуюсь разрешением, – пообещал Сакратов.

Компьютер, после включения записывающего устройства в режиме со всех четырех камер и четырех встроенных в них микрофонов, не требовал пригляда.

– Как у тебя дела? – спросил подполковник Муравьева.

– Пока ничего не нашел. Так, мелочь, хотя есть маленькие намеки на почерк...

– Из управления космической разведки сведений не было?

– Разве что утром поступят. Ночью они работают, утром сообщают, так обычно бывало.

– Тогда отдыхай. Завтра будет сложный день. Я посижу...

* * *

Вопреки обещанию, Сакратов не воспользовался возможностью поспать в течение часа. Он продолжал держать ситуацию под контролем, хотя никакого действия не происходило. Не было даже разговоров между членами группы, потому что все они предпочитали использовать свободное время для отдыха, надеясь проснуться после начала действия, о котором обязательно сообщит наушник.

Час прошел быстро.

– Я – Сократ. Внимание всем. Снимаемся в обратном порядке. Поехали!

– Выключайте камеры, – предложил Агарев.

– Уже выключил. Работайте. Прялка, как обстановка?

– Как в доме отдыха – ночное спокойствие и тишина.

– Контролируй ситуацию. Косец, у тебя что?

– Тишина. Если у них и есть патруль для внешнего периметра, то ходит он только раз в ночь и раз в день. Или вообще спит и днем, и ночью. Так у них все цветные металлы перетаскают... Охранники, называется!

– Камеры сняты, возвращаемся, – доложил Свеча.

– Аккуратно, не спешить...

Подполковник Сакратов и из теории, и из своего опыта знал закон подлости, согласно которому часто случалось, что после завершения удачной операции группы попадали в сложное положение только потому, что кто-то расслаблялся и терял необходимую осторожность. Он всегда старался держать бойцов своей группы в соответствующем тонусе.

– Прялка, держи всех в курсе дел.

– Все спокойно, командир. Часовые начали расходиться чуть больше пяти минут назад. Значит, можно выходить. Главное – ногами не топать ни по крыше, ни по земле...

– Мы выходим, – доложил Агарев.

– Шутки ради колючую проволоку надрежьте, – попросил подполковник. – Просто ради интереса – заметят или нет?

* * *

Остаток ночи ОМОГ Сакратова благополучно проспала почти до времени начала штабного рабочего дня, но к этому времени все офицеры группы были уже одеты и умыты, и никто со стороны не подумал бы, что ночью военные разведчики были заняты необходимым для себя делом – почти в боевой обстановке проводили тренировочные занятия.

Ровно в восемь тридцать утра посыльный от подполковника Шерстобитова пригласил в кабинет на третий этаж уже не всю группу, а только ее командира подполковника Сакратова. Старший лейтенант Муравьев, ночевавший в другой комнате, встретился с командиром в дверях. Этот выглядел усталым и невыспавшимся, и Максим Васильевич сразу подумал, что Муравьев лег спать не сразу, как его отправили, а снова засиделся за компьютером. Может быть, и вообще не ложился, о чем говорили красные воспаленные глаза.

– Сегодня мы планировали практические занятия по спутниковой навигации, – напомнил старший лейтенант.

– Подожди с группой. Вернусь – решим.

Максим Васильевич захватил с собой компьютер с часовой записью происходившего минувшей ночью в операторском зале местной РЛС. В кабинете, где накануне проводилось общее совещание, сейчас находились только Шерстобитов, Столетов, предвкушающий интересное «кино», и начальник режима станции Соловейко. Причем последний пришел только что – Сакратов видел его спину, когда вышел с лестницы в коридор.

– Как отдыхалось у наших пенатов? – поинтересовался капитан, поглядывая при этом довольно подозрительно, словно ожидал какого-то подвоха.

– Нормально, – улыбнулся Максим Васильевич. – Мы народ неприхотливый, умеем отдыхать в любых условиях. Вот до вашего гостеприимства при сильном ветре на перевале отдыхали, и ничего, отдохнули. А после отдыха почти сразу в бой. И тоже ничего, отвоевали с успехом...