И вот сейчас Майк, мистер и миссис Лоубартон ждали, машинально перебрасываясь отрывочными фразами. Высокий плотный Генри Лоубартон с обветренным от постоянного пребывания на воздухе лицом то и дело вскакивал, подходил к окну и смотрел в него, ничего не видя, затем возвращался, садился на стул, чтобы опять вскочить и совершить свой путь к окну.

«Хотя бы перестал ходить взад и вперед», – в отчаянии подумал Майк, нервы которого были напряжены до предела.

Мать Вивьен, в противоположность мужу, застыла на стуле, устремив в пространство немигающий взгляд и сжав руки на коленях. Видимо, Майк не ошибся, когда заключил, что не мужественный с виду мистер Лоубартон был опорой семьи; все трудности, должно быть, ложились на плечи этой хрупкой на вид женщины. Он невольно подумал о себе и Вивьен. У кого из них больше воли и характера? Накануне операции Майк зашел к девушке в палату. Оба уже знали, какой приговор вынесли врачи. Но против всякого ожидания Вивьен встретила Майка улыбкой.

– Заходи, Майк, – приветствовала она его. – И пожалуйста, не надо так огорчаться. Доктор Грэйнджер мне все сказала, и я уже выплакала все свои слезы. Я лишусь ноги и не буду уже той Вивьен, которую ты встретил и полюбил. И.., ты можешь оставить меня, я пойму это.

– Не говори так! – воскликнул Майк в искреннем негодовании.

– Почему? Ты боишься думать, что это возможно? Вивьен была права, он действительно боялся. Сомнения впервые овладели им.

– Прошло уже больше часа! – не выдержал мистер Лоубартон, остановившись на полпути между окном и стулом. – Сколько еще ждать, Майк?

– Доктор Грэйнджер сказала, что сама придет сюда.., сразу же… – с трудом произнес Майк, чувствуя на себе пристальный взгляд матери Вивьен. – Скоро мы все узнаем.

Через два небольших отверстия в инкубаторе, напоминающих амбразуры, доктор Дорнбергер осторожно обследовал новорожденного. Прошло более трех с половиной суток, и это само по себе уже обнадеживало. Но акушера беспокоили некоторые симптомы: они вызывали тревогу.

Дежурная сестра выжидательно смотрела на доктора. – Он дышал все время ровно, потом вдруг дыхание стало ослабевать. Я решила вызвать вас, доктор, – взволнованно проговорила она.

– Да, ему плохо. Прочтите-ка мне еще раз данные анализа крови ребенка.

Сестра, взяв карточку, прочитала ее вслух.

«Чем объяснить признаки анемии?» – тревожно раздумывал Дорнбергер.

– Если бы не результаты анализа на сенсибильность крови матери, я сказал бы, что у младенца эритробластоз.

– Но, доктор… – испуганно воскликнула сестра и растерянно умолкла.

– Да, да, разумеется, анализ не дает нам оснований опасаться этого, однако… Покажите-ка мне еще раз лабораторное исследование крови матери.

Сестра протянула его доктору Дорнбергеру. Заключение лаборатории не давало поводов для тревоги: у матери кровь резус-отрицательная. Неужели лаборатория могла допустить ошибку? Сердце сжалось от недоброго предчувствия, и старый акушер решил сам поговорить с Пирсоном.

– Если будут резкие изменения, немедленно сообщите мне.

– Что такое эритробластоз? – спросила молоденькая сестра-практикантка, как только доктор вышел.

– Болезнь крови у младенцев. Она случается, если у матери отрицательный резус, а у отца положительный, – разъяснила дежурная сестра.

– Нам говорили, что в таких случаях ребенку делают переливание крови.

– Обменное переливание. Вы это хотели сказать? Да, в некоторых случаях оно необходимо: если, например, у матери положительный резус и ребенок рождается с эритробластозом. Однако при отрицательном резусе обменное переливание крови не обязательно. В данном случае анализ не подтвердил необходимости переливания, – заключила дежурная сестра и недоуменно добавила:

– Но почему такие симптомы?

* * *

После неприятного разговора с Пирсоном, вызванного тем, что Коулмен проверил работу лаборантов, прошло уже несколько дней. Старый патологоанатом, казалось, не замечал своего заместителя. Коулмен так и не знал, как это следует понимать – может ли он теперь считать, что лаборатория серологии полностью передана в его ведение, или же Пирсон готовит ему новый сюрприз и ждет только случая. Что касается Баннистера, то между ним и Коулменом установились отношения, которые лучше всего было бы назвать вооруженным перемирием. И только Джон Александер старался всячески показать, что он на стороне патологоанатома и полностью поддерживает его начинания. Он и сам внес ряд предложений, и Коулмен одобрил их.

– Мне нужен доктор Пирсон или же доктор Коулмен, – обратилась к сидевшему за микроскопом Александеру вошедшая в лабораторию дородная матрона в белом медицинском халате. Александер не успел ответить, как появился Коулмен.

– Вы доктор Коулмен? Здравствуйте. Я Хилда Строуган, старшая диетсестра.

– Очень рад. – Коулмен с интересом смотрел на диетсестру. – Чем могу быть полезен? – Хотя по опыту прежней работы он прекрасно понимал, где могут смыкаться их интересы: разумеется, пищеблок, вопросы санитарии и гигиены в подведомственном диетсестре хозяйстве.

– За последние несколько недель участились случаи кишечных заболеваний, особенно среди персонала больницы, – как бы подтверждая его догадки, сказала диетсестра.

– Назовите мне такую больницу, где не бывает подобных случаев, – пошутил Коулмен.

– Видите ли, мистер К., я опасаюсь, что источник инфекции – наши старые посудомоечные машины.

Коулмена несколько озадачила подобная форма обращения – мистер К. Только что вошедший Баннистер и Джон Александер с интересом прислушивались к разговору.

– Кроме того, неполадки с подачей горячей воды. Я неоднократно говорила об этом с нашим главным администратором мистером Томаселли. Последний раз он дал указание доктору Пирсону проверить мои посудомоечные аппараты на болезнетворные микробы.

– Ну и как, – повернулся Коулмен к Александеру, – вы проверили?

– Да, доктор. Температура воды, которой моется посуда, действительно недостаточно высока. Но это еще не все. – Александер достал из ящика стола предметное стекло. – Боюсь, что это микробы кишечной группы. Я обнаружил их на чистых, вымытых тарелках.

Коулмен посмотрел в микроскоп. Сомнений быть не могло. Патогенные кишечные бактерии. Они резко отличались своей характерной формой от других. Эти микробы быстро погибали в воде высокой температуры. При неисправности посудомоечных машин они, вероятно, и стали источником заражения кишечными заболеваниями, о которых только что говорила старшая диетсестра.

– Это очень серьезно, доктор? – с тревогой спросила она. Коулмен ответил не сразу.

– Что вам сказать? И да, и нет. Самое опасное в данной ситуации – это скорее бациллоносители. Человек сам вполне здоров, но он – источник инфекции. Это встречается гораздо чаще, чем мы предполагаем. Надеюсь, вы регулярно проводите медицинские обследования персонала, работающего на кухне? – Он повернулся к лаборантам.