– О да! – поспешил заверить его Баннистер. – Доктор Пирсон сам следит за этим.

– Когда это было в последний раз?

– Сейчас проверю. – Баннистер поспешил в другой конец лаборатории. – Вот, 24 февраля, – сказал он.

– Что вы сказали? Февраля? – изумленно переспросил Коулмен. – Шесть месяцев назад? Скажите, миссис Строуган, за это время вы приняли много новых работников на кухню?

– Да, доктор К., к сожалению, немало.

– Вы не могли ошибиться? – снова обратился Коулмен к Баннистеру. Он все еще не верил, что возможна подобная халатность. – А что сказано о тех новых, что поступили на работу после февраля?

– О них здесь ничего не сказано, – с нарочитым безразличием ответил старший лаборант и пожал плечами. Коулмен с трудом подавил раздражение.

– Думаю, нам следует в этом хорошенько разобраться, – сказал он старшей диетсестре.

Хилда Строуган была вполне удовлетворена, впервые встретив полное понимание. Проникшись доверием к новому патологоанатому, она величественно выплыла из лаборатории.

Коулмен понимал серьезность упущений лаборатории и уже обдумывал, какие меры следует немедленно принять.

Ему показалось, что старший лаборант впервые испугался.

– Почему лаборатория не выполняет элементарных требований, являющихся законом? – Во взгляде патологоанатома, брошенном на Баннистера, сквозило презрение. – Я иду к доктору Пирсону, – резко сказал он, направляясь к двери.

Старший лаборант, побледнев, смотрел на захлопнувшуюся дверь.

– Подумать только, каждую проклятую мелочишку видит… – сокрушенно прошептал он.

* * *

Джо Пирсон, вынужденный прервать работу, недовольно посмотрел на Коулмена.

– Лаборант Александер обнаружил болезнетворные микробы на тарелках, прошедших через мойку, – начал Коулмен без всяких предисловий.

– Надо повысить температуру воды, вот и все. – Услышав это сообщение, Пирсон не выразил ни малейшего удивления.

– Мне это известно. – Коулмен не мог скрыть иронии. – Но кто-нибудь пытался это сделать?

– Вы считаете, что именно мне следует этим заниматься? Так вот, потрудитесь ознакомиться с этим. – Порывшись в бумагах, Пирсон извлек целую кипу. – Вы убедитесь, кстати, что я это делаю уже в течение нескольких лет. – Пирсон по обыкновению начал повышать голос.

Коулмен проглядел бумаги.

Действительно, в своих докладных главный патологоанатом, не стесняясь в выражениях, подробно описывал антисанитарное состояние больничной кухни.

– Так что вы скажете на это? – Пирсон не сводил глаз с Коулмена, читавшего одну докладную за другой.

– Извините, доктор!

– Ладно уж. – Пирсон миролюбиво махнул рукой. – У вас есть другие вопросы ко мне?

Тогда Коулмен решил проинформировать главного патологоанатома о том, что новый персонал кухни не прошел необходимого медицинского осмотра.

– Что? – грозно воскликнул Пирсон. – Вы хотите сказать, что в нашем отделении этим никто не занимался?

– По-видимому, так.

– Все этот дурак Баннистер! Это уже серьезно. – Пирсон не скрывал тревоги. Его враждебность к Коулмену исчезла. Рука его потянулась к телефону. – Главного администратора, пожалуйста, – крикнул он в трубку.

Разговор был кратким и по существу. Закончив, Пирсон предложил Коулмену пройти с ним в лабораторию, куда он вызвал Томаселли.

В лаборатории, когда все собрались, Джон Александер доложил о результатах исследований. Пирсон просмотрел предметные стекла с образцами культур. Едва он оторвался от микроскопа, как дверь с шумом распахнулась и в лабораторию вошла взволнованная старшая диетсестра.

– Это невероятно! – В голосе ее были гнев и недоумение. – Из-за халатности нового сотрудника отдела санитарии медицинское обследование нового персонала не было проведено.

– Следовательно, как я понимаю, в течение шести месяцев вообще не было медицинского осмотра персонала кухни, – сказал молчавший до этого Томаселли. – Что вы предлагаете делать? – Он посмотрел на Пирсона.

– Сначала проверить всех вновь поступивших. – Главный патологоанатом снова был хозяином положения. – После этого всех остальных – бактериологическое исследование кала, рентген, осмотр терапевтом и все прочее. Всех, кто имеет хоть какое-то отношение к пищеблоку.

– Вы сможете обеспечить явку, миссис Строуган? – спросил Томаселли. – У вас есть еще вопросы ко мне? – Это уже относилось к главному патологоанатому.

– Да, нам нужны новые бойлеры – необходимо наладить подачу горячей воды для мытья посуды. В крайнем случае срочно отремонтировать старые. Сколько лет уже я твержу об этом всем и каждому!

– Знаю, знаю, – миролюбиво сказал Томаселли. – От моего предшественника мне в наследство досталась пачка ваших докладных. Дело в том, что, как вы знаете, большая часть наших средств на капитальный ремонт уже израсходована. Сколько, по-вашему, потребуется на переоборудование кухни?

– Откуда мне знать? – возмутился Пирсон. – Я не водопроводчик!

– Может быть, я могу быть полезен. Я немного разбираюсь в этом, – раздался за их спиной голос. Это был доктор Дорнбергер. Он вошел в лабораторию в самый разгар спора. – Надеюсь, я не помешал? – поклонился он Томаселли.

– Нет, не помешали, – ворчливо ответил Пирсон. Увидев немой вопрос в глазах Александера, акушер подошел к нему.

– Я видел вашего малыша, Джон. Боюсь, он неважно себя чувствует.

– Есть ли хоть какая-нибудь надежда, доктор? – И хотя это было сказано очень тихо, все присутствующие повернулись к ним, и лица их смягчились. Даже обиженный Баннистер подошел поближе.

– Боюсь, что нет, – так же тихо ответил Дорнбергер. В лаборатории воцарилась тревожная тишина. Акушер повернулся к Пирсону.

– Скажите, Джо, в исследовании крови миссис Александер не могло произойти ошибки?

– Ошибки? Что вы имеете в виду, Чарли?

– Я просто спрашиваю.

– Нет, Чарли. Я сам провел анализ и сделал это со всей тщательностью. Почему у вас возникли сомнения?

– Хотел уточнить, и только. – Дорнбергер по привычке не выпускал трубку изо рта. – Утром мне показалось, что у ребенка признаки эритробластоза. Это только предположение, но…

В лаборатории стало странно тихо. Все невольно посмотрели на Джона Александера. И вдруг Коулмен, чтобы как-то разрядить обстановку и вывести Александера из горестного оцепенения, сказал, обращаясь к Дорнбергеру:

– Когда мы сделали тесты на сенсибилизацию, у нас возникли кое-какие сомнения и мы решили дополнительно сделать тест по Кумбсу. Ошибка абсолютно исключена.

Сказав это, Коулмен вдруг вспомнил, что в лаборатории сыворотку Кумбса применили лишь по его настоянию. Он сам подписал требование. Коулмен отнюдь не собирался упрекать в чем-то старого патологоанатома. Он даже надеялся, что тот не обратит внимания на его слова. Они достаточно ссорились, и сейчас не следует подливать масла в огонь.