Мой малыш! Нет! Я ни за что не могу позволить, чтобы с ним что-нибудь случилось! Он не виноват, что его мамаша — полная дура!

— Егор, — всхлипнула, прижимая ладони к совсем плоскому животу, надеясь, что это поможет. Глупая надежда, но единственная сейчас.

— А вот и я… Лиза, что с тобой! — я почувствовала осторожное прикосновение, открыла глаза, но из-за слез все вокруг расплывалось. — Что случилось? Тебе больно?

— Больно…

— Потерпи, потерпи, любимая, я вызову скорую. Сейчас.

Я больше не чувствовала его рядом, но слышала, как Егор, матерясь, ищет телефон, ругаясь, звонит в скорую, требуя, чтобы скорая приехала как можно быстрее.

В голове билась только одна мысль — чтобы с ребёнком все было в порядке. Он был размером с горошину, но я уже любила его и делала ему всего самого лучшего. Потерять его всеравно что потерять часть себя. Эта мысль заглушила боль, отодвинула на второй план, а на первый вышли инстинкты — материнские и нимфячьи.

В учебнике по расоведению я когда то читала, что в древние времена нимфы ради спасения жизни могли слиться с природой и впасть в транс. Выйти из него непросто, но возможно. Это только в древних легендах нимфы навсегда остаются ивами, ручьями, эхом в пещере.

Я должна попробовать! Это сохранит ребёнка, приостановит наш жизненный путь до тех пор, пока нас не спасут. Осталось только понять, которая часть природы готова принять меня в свое лоно и оберечь от опасности. Стоило мне подумать об этом, как во мне все зазвенело, откликаясь на зов, древний как сама жизнь. Ветер, вольный и легкомысленный готов был принять меня в свои объятия.

Я замерла и почувствовала, как боль проходит, уходят страхи и тревоги, а тело истончается, становится легче. Становится ветром. Я становлюсь частью природы, могущественной и незыблимой. Маленький глупенький ветерок по имени… А, не важно. У ветерка нет имени.

— Лиза!.. — ворвался в мою безмятежность отчаянный крик.

Он отрезвил, оплел душу верёвкой, не позволяя полностью отдаться природе. Этот крик стал той ниточкой, что могла вернуть меня в реальный мир. Лиза… Меня зовут Лиза! Я не ветерок, а нимфа! Глупая беременная нимфа, спасающая своего малыша!

И природа согласилась отпустить меня, оставить пути отступления. Я больше не была лёгкой и прозрачной, теперь ветер как кокон окутал моё материальное тело, замедляя моё время в мире. Настолько, чтобы успели спасти моего малыша. А остальное… Остальное только в руках Егора. И он назвал меня любимой. Мой родной.

Егор

Я тысячу раз пожалел, что вызвал скорую. Дожидаясь врачей, я метался по комнате раненым зверем и пытался убедить себя, что везти Лизу в больницу самому в таком состоянии было рискованно. Для нас обоих. Руки у меня тряслись так, что я с трудом удерживал телефон. За рулем я бы обязательно врезался во что-нибудь. И еще неизвестно, что с Лизой и можно ли было нести ее на руках.

Скорой не было всего минут двадцать, но мне показалось, что прошла тысяча лет. Лиза тихо и неглубоко дышала.

Не помню, что именно я орал врачам, когда они вошли. Память вернулась, когда я сидел в углу раздолбанного салона скорой и не отрываясь смотрел на бледное лицо любимой, лежавшей на каталке. Врач и фельдшер что-то вкололи Лизе и сели в другой стороне. Это чуть успокаивало. Значит, риска для жизни нет. Или у них просто нет нужных препаратов? Я бы не удивился… Черт! Завтра же оформлю полис для себя и для нее в лучшей частной клинике, у которой все есть и которая приезжает через пять минут! Плевать, что это не моя женщина и не мой ребенок. Если ее придурок-сатир не способен о них позаботиться, это сделаю я, и пусть меня потом жарят на сковородке за разрушение гребанной истинной пары.

В больнице Лизу сразу увезли куда-то, а я остался один посреди коридора. Никто не сказал, что с ней и чего ждать, но сейчас никакие силы не вытащили бы меня из этого коридора. Хлопали двери, персонал бегал туда-сюда. А я до боли сжимал кулаки и смотрел в безжизненно-белый потолок, жалея, что никогда не умел молиться.

За окном постепенно светало. Когда над больничным парком показалось солнце, ко мне вышел врач.

— Жизнь вашей жены пока вне опасности, состояние стабильно, — я пропустил мимо ушей «вашу жену» — было не до этого. — Но остается риск потерять ребенка. На нее до сих пор действует побочный эффект от приема какого-то зелья с афродизиаками, — я вспомнил, что недавно, в другой больнице, уже слышал об этом чертовом зелье, хотя до сих пор понятия не имел, когда Лиза успела его наглотаться. — Пойдемте со мной, для приготовления антидота для плода нужна ваша кровь.

Меня будто стукнули по голове пыльным мешком.

— Нет, не моя. Дело в том, что… это не мой ребенок, — выдавил я. — У меня есть полчаса? Я найду его отца.

Врач окинул меня, как показалось, презрительным взглядом, но мне было наплевать. Черт, и где искать этого придурочного сатира? Так, ее подруга должна знать. Я поспешно набрал номер, оставшийся в памяти телефона.

— Алло, — недовольный голос нимфы как нельзя лучше лег на оголенные нервы. — Что надо?

— Это Егор, босс Лизы, — представляться таким образом было отвратительно. Хотелось сказать — парень, жених, муж, но никак не это безличное "босс"! Я люблю эту девушку, хочу с ней быть, но вынужден отступать, рвать себе глотку, потому что у неё уже есть пара, которую я не должен сбрасывать со счетов.

— Здрасти, — протянула Мила. — А что это вы уже звоните?

Подозрение в её голосе было обоснованным, но мне нечем успокоить девушку. Сейчас нужна её помощь.

— Лизе плохо, мы в больнице. Я хочу попросить, — слова давались тяжело. — Ты не могла бы… Связаться с сатиром, который жених Лизы. Он здесь нужен.

— Валерик? Да на кой он вам сдался? — удивилась девушка. Я слышал, как она пыхтит в трубку, собираясь по первому моему зову.

— Лиза в коме, чтобы спасти её и ребёнка, нужна сыворотка из крови Валеры, — его имя я прорычал, чувствуя как на руках прорезаются когти.

Держать себя в руках! Бешенство лишь усугубит ситуацию!

— И? — не поняла Мила. — Он тут при чем?

— Он — отец ребёнка!

От меня шарахнулась медсестра, испугавшись, что я сейчас начну обращаться. Ей повезло, альфа может себя контролировать почти всегда.

— Да ладно? — удивлённо протянула девушка. — Эта дурында так и не призналась?

— Не призналась в чем?

— Поздравляю, Егор Константиныч, вы скоро станете папой! — смех из трубки прозвучал как удары молотка, которым забивали гвозди в крышку моего гроба. — Лизка от тебя ребёнка ждёт. Только ей, видать, гормоны совсем мозги выели, признаться боится. Точнее, она о большой и светлой мечтает, боится, что ты ради дитятки на ней женишься. А по расчёту у неё и Валерик есть, оборотня точно не надо. Тьфу! То есть, ей тебя надо, но она дура! А! Я приеду щас! Вы в какой больнице?