Придя к выводу, что можем сократить наши Вооруженные Силы, мы уменьшили даже воинский контингент, расположенный в ГДР. Восточные немцы имели тогда небольшую армию. В целом мы опустили численность нашей армии до двух с половиной миллионов человек. Армия США в то время примерно была такой же, ФРГ обладала сначала малыми силами, потом расширила их и ныне имеет у себя все виды вооружения, кроме ядерного. Несмотря на наш добрый пример, наши бывшие союзники не последовали за нами и отказались от честного соглашения.

Американцы настаивали на параллельном разоружению авиационном контроле, охватывающем всю нашу страну. Мы в то время пойти на это не могли, так как были вооружены слабее, чем США с их союзниками, и не хотели выявить это. Допустить к себе контролеров означало позволить потенциальному противнику разведать, чем мы располагаем, и взвесить соотношение сил двух сторон, что могло бы подтолкнуть агрессоров к войне. Мы согласились лишь на уступки, допуская контролеров на определенную часть нашей пограничной территории. Если на границах установить на какую-то глубину контроль, он позволит предотвратить внезапное нападение обычных вооруженных сил. Во всяком случае, при таком контроле внезапное нападение на территорию соседнего государства исключается. За исключением межконтинентальных ракет. Но межконтинентальные ракеты могут разрушить страну – это не главная цель в войне. Главным считался и считается захват территории.

Мы соглашались на установление взаимного контроля на аэродромах, которые допускают быстрое сосредоточение войск в нужном направлении. Но и это не нашло понимания, соглашения не достигли.

У нас остался единственный выход: продолжать укрепление обороноспособности и наращивать вооружения, но разумно наращивать, не поддаваясь панике или запугиванию, которое нередко проводится разведками с целью вынудить противную сторону затратить лишние средства. Вооружение быстро стареет, потом его выбрасывают, тратят новые средства, и так без конца. Непрерывная гонка вооружений ведет к истощению страны и гибельно отражается на жизненном уровне народа.

Я и сейчас стою на тех же позициях: нельзя идти на поводу у противника. Надо исходить из собственной огневой мощи. А огневая мощь, я считаю, у Советского Союза достаточна. У нас есть главное – межконтинентальные ракеты и другие стратегические ракеты дальнего действия плюс подводный флот, вооруженный атомными и неатомными зарядами. Если бы я мог сейчас влиять на принятие решений, я бы армию еще больше сократил.

Не надо расходовать зря деньги, нельзя дать противнику запугать себя, вынудить расходовать на оборону больше, чем необходимо. Нужен разумный подход к обороне. Это было бы большим козырем в нашей политической деятельности. Мы бы могли демонстрировать добрые намерения, не угрожая никому. Это было бы убедительно для рабочего класса капиталистических стран, давало бы возможность сторонникам мира с большим успехом проводить работу среди народа, оказывать большее давление на правительства, на военные агрессивные силы, которые стоят за «холодную» войну и каждую минуту могут сорваться с «холодной» войны на «горячую». В мое время возникало много вопросов в связи с поставленными мною задачами перевооружения нашей армии и ее сокращением. Что касается перевооружения, здесь военные всегда «за». Дело политиков – определить пределы разумного, установить границы.

Идет соревнование: кто лучше будет подготовлен для уничтожения войск противника. И это в наше просвещенное время, век взлета человеческой мысли, науки, культуры, литературы и искусства! Человечество тратит свою энергию в большей степени, чем когда бы то ни было на собственное уничтожение. Один готовится уничтожить другого. Это и есть классовая сущность общества, когда существуют государства с различным социально-политическим устройством. В обществе действуют антагонистические силы, и мы не можем договориться о мирном сосуществовании, о том, чтобы вопросы социально-политического строя каждой страны решались бы без войн, народами каждой страны по своему усмотрению. Необходимо взять и выполнять каждой стороной обязательства не вмешиваться во внутренние дела другого государства. Революция не экспортируется. И контрреволюция также не должна экспортироваться.

Конечно, глупо делать вывод, что мы стоим на позициях мирного сосуществования в вопросах идеологической борьбы – это вопрос воздействия на умы. Здесь договориться невозможно, и я высмеивал западных журналистов, когда они спрашивали: «Господин Хрущев, а нельзя ли мирное сосуществование распространить и на идеологические вопросы?» Нет. Это невозможно.

Но я считаю, и Ленин так считал, что мирное сосуществование необходимо между государствами с различным социально-политическим устройством. Я сейчас не буду говорить, возможно оно или нет. Пока жизнь подтвердила, что возможно. После 1945 года мы живем в условиях мирного сосуществования, хотя отдельные войны местного характера ведутся уже сколько лет. Сразу после окончания Второй мировой войны начались военные столкновения в разных точках земного шара. Хотя следовало бы и тут придерживаться доктрины, что контрреволюция не экспортируется, как не экспортируется революция. Следовательно, невмешательство должно быть обязательным для каждого государства. Должна быть предоставлена возможность каждому народу, большому и малому, решать внутренние вопросы социально-политического устройства так, как выскажется сам народ.

В нынешних условиях международной напряженности возникает очень большой соблазн для военных. Если их не контролировать, дать им возможность решать, что требуется для безопасности страны, то они своими непомерными запросами могут разорить страну, несмотря на то, что они коммунисты и патриоты. Я уже не говорю, что порой безответственное фантазерство и хвастовство поражают даже самых лучших военных, и правительство должно всегда иметь узду для этих людей, не отдавать военным на откуп вопросы безопасности. Здесь может начаться растрата народных средств, совершенно неоправданное истощение бюджета. А все ложится на плечи нашего народа.

Одно дело – защита от войны. Народ, переживший такую войну, все отдаст, ничего не пожалеет для того, чтобы создать средства обороны. Но здесь легко столкнуться со спекуляцией. Сегодня правильный выбор – это ракеты, это ядерное оружие, это подводный флот. К другим средствам ведения войны надо подходить очень сдержанно и очень глубоко продумывать, оправдаются ли затраты на них. Какая цель преследуется, как решаются поставленные задачи средствами, на которые затрачиваются деньги.

Это очень важный вопрос. Его трудно решать. Трудно потому, что, к примеру, моряки сейчас хитрее стали. Они стараются запугать правительство силами противника. Смотрите, мол, Соединенные Штаты имеют авианосцев столько-то, а в Англии – столько-то, у Франции есть авианосцы и прочее, и прочее. Почему мы, великая держава, не имеем их? И нам надо! Они могут пустить пыль в глаза и затуманить мозги, и доказать обратное, и вырвать у правительства деньги.

Да, нам все надо… Но только зачем они нам нужны? Главное ли это? Защищают ли они нашу страну и сдерживают ли нашего противника от нападения на Советский Союз и на наших союзников – социалистические страны? Нет. Главное, что сдерживает агрессора – это ядерное оружие и ракеты.