Журналистам на вопрос «Как вы относитесь к словам президента?» я отвечал: «Мы не кровожадные, уничтоженного раз второй раз убивать не собираемся».

Да, это было признание равных возможностей в вопросах войны. Это историческое признание со стороны такой могущественной державы, как Соединенные Штаты Америки. Признание силы первого в мире социалистического государства, советского государства. Мы и сейчас существуем, опираясь на собственную силу, на собственное вооружение.

Сегодня 8 мая 1970 года, завтра наша страна отмечает День Победы. Мы одержали победу с оружием в руках. Сегодня люди, с которыми я встречаюсь, частенько спрашивают меня о гонке вооружений, развернувшейся между соперничающими державами. Она поглощает огромные ресурсы. Если бы удалось прекратить гонку вооружений, мы сохранили бы массу средств, а их народ вынужден отдавать на вооружение. Это мечта политического руководства СССР. Казалось, теперь мы вышли на рубеж, когда можно остановиться и направить средства на удовлетворение потребностей людей. Но пока что это иллюзия, на практике получается совсем иное. Наука развивается, техника совершенствуется, появляются все новые и новые виды вооружения, которые превосходят вчерашние. Все страны в одинаковой степени пользуются такими «благами прогресса», этим бичом, подстегивающим конкурентов и разжигающим стремление к перевооружению. И опять выделяются на это большие средства.

В свое время моя встреча с президентом Эйзенхауэром, когда мы оба высказались за разоружение, окончилась тем не менее ничем. Она оказалась малопродуктивной именно потому, что мы не смогли договориться о прекращении гонки вооружений. Сегодня существует ли какой-то проблеск? Появилась ли возможность сдвинуть все страны в сторону понимания необходимости прекращения гонки вооружений? По-моему, есть такой свет в конце туннеля. Не проявляя трусости и не позволяя запугать себя, политическое руководство страны обязано иметь трезвый взгляд на соотношение сил в мире, чтобы, сделав прогноз на будущее, смелее идти по пути разоружения. Если правительство даст вовлечь себя в непрерывную гонку вооружений и не найдет в себе мужества сделать все, что в его силах, для прекращения этой гонки, то такая политика приведет к истощению ресурсов страны: она бесперспективна.

Что я понимаю под трезвым анализом обстановки? Как, идя на разоружение, сохранить СССР в состоянии готовности к отражению агрессии? Главное заключается в том, что сейчас великие державы имеют глобальное вооружение такой мощи и в таком количестве, что можно легко и быстро уничтожить весь мир. Если правильно оценить соотношение накопленного оружия, то появится возможность ограничить затраты на оборону. В свое время я говорил: «Даже при наличии договоренности о неприменении ракетно-ядерного оружия, если разразится война с использованием старых средств, а потом стрелка успеха начнет клониться в пользу одной стороны, то в последнюю минуту, когда иного выхода не останется, эта другая сторона, терпящая поражение, рискнет пойти на применение термоядерного оружия». Вот из чего следует исходить. Это, конечно, плохо, потому что опасность термоядерной войны продолжает висеть над человечеством. Но она же может сыграть положительную роль, когда здравое руководство разных держав не позволит втянуть себя в истребительную войну.

Кое-кто скажет, что эту теорию опровергает жизнь. Тянется война США во Вьетнаме. Эта война между Вьетнамом и Соединенными Штатами Америки, собственно говоря, карательная, жандармская военная экспедиция со стороны США против страны, которая не только не имеет ядерного и ракетного оружия, но не имеет, собственно, ни промышленности, ни экономического потенциала. Там ведется партизанская война, вот уже сколько лет. Война пока не только не принесла успеха Соединенным Штатам Америки, но теперь ясно для каждого, что американцы терпят поражение. Если хватит духа и настойчивости у вьетнамского народа, а этими качествами обладают руководители и народ Вьетнама, то агрессия США потерпит полное поражение.

Осуществляются агрессивные вылазки в разных зонах земного шара. Постоянно державы, от которых напрямую зависит сохранение мира, выходят на грань большой войны. Но если обе конфликтующие стороны избегнут ее перерастания в термоядерную катастрофу, то удастся предотвратить крах. Кубинский кризис явился как раз таким испытанием, а окончился разумной договоренностью.

Достигнуто равновесие основных сил, иначе говоря, равновесие страха, о котором прежде говорил Джон Фостер Даллес, балансировавший на грани войны, но он хорошо представлял себе эту грань, и в своей политике до самой своей смерти не переступал ее. Я тогда в шутку говорил, что мы еще не раз будем добрым словом вспоминать Даллеса, который был неглупым, точнее, умным человеком, конечно, с точки зрения своего класса. Он был «верным псом» капитализма и проводил политику в интересах Соединенных Штатов. Это был противник, с которым мы всегда считались, но противник, обладавший даром понимания необходимости со своей стороны считаться с нарастающими силами социалистического лагеря и в первую голову Советского Союза. Когда Даллес умер, Громыко не захотел ехать на его похороны. Мне пришлось ему доказывать, что он неправильно поступает. Тогда проходило совещание министров иностранных дел в Женеве. Все его участники уехали на похороны, и Громыко остался один. Мы ему порекомендовали тоже поехать. Даже приятно поприсутствовать на церемонии похорон своего противника, своего врага.

Как нам быть дальше? Сейчас в мире имеется примерно равное соотношение сил двух лагерей. Здесь вопрос не в арифметике. Вновь напомню слова президента Кеннеди: «Мы, Соединенные Штаты Америки, располагаем термоядерным оружием, которым можем дважды уничтожить Советский Союз. Но и Советский Союз располагает термоядерным оружием, которым он может уничтожить США». Это признание нашей силы.

Мы люди некровожадные, шутил я, нам достаточно один раз вас уничтожить, а второй раз уже не потребуется. Даже находясь на грани войны, следует получше определять эту грань, чтобы не переступить ее и не оказаться уничтоженным. Это признание позволяет Советскому Союзу проявлять не только трезвость, но и твердость в своей политике, направленной на ограничение войск и вооружений.

Неядерное оружие не будет решающим фактором для определения принципиальной политической линии, когда речь пойдет не о локальных конфликтах, а о мировом столкновении. Что значит сегодня превосходство, например, в пехоте? То есть, как выражаются военные, в пушечном мясе? Сейчас уже не то время, когда количество солдат или даже полководческое умение решает успех дела. Сегодня все зависит от умения управлять термоядерным оружием. А отсюда вытекает, что СССР, никому не диктуя своих условий, в состоянии навязывать политику разоружения.

Почему я так думаю? Вот мы к 1964 году сократили свои вооруженные силы почти вдвое по сравнению с 1953 годом. Ну и что? Стали слабее? У нас появилось больше страха перед войной? Ничего подобного. Значит, спокойно можно уменьшить количество старого, обычного оружия. Мы ликвидировали свою базу в Финляндии. Разве от этого наши позиции ослабли? Наоборот, и позиции не ослабли, и международный климат улучшился.