условия, – сказал я. – Отведите меня к Гидеону. Или вы отведете меня к Гидеону, вопя от боли. Что скажете?

Он снова пощелкал рычагами, и шланги, присоединенные к креслу, отвалились.

Вероятно, этот катафалк был снабжен каким-нибудь оружием, но старик трезво оценивал скорость своей реакции и предпочел не рисковать.

– Сюда, – сказал Феррис, закончив манипуляции.

Мы последовали за ним – вновь по тоннелям, спиралями уходящим вниз. Кресло катилось, пыхтя совсем по-человечески. Феррис ловко управлял им, лавируя в хитроумных закоулках. Он все больше удивлял меня. Похоже, Квирренбах и Зебра считали его выжившим из ума. Но каким он был на самом деле?

– Расскажите, как вы сюда попали, – попросил я. – И что вас связывает с Гидеоном.

Кресло снова защелкало.

– Это долгая история. Но меня часто просят рассказать ее, поэтому я держу в запасе готовый текст… Я родился на Йеллоустоне, в стальном чреве робота. Это было до того, как мы научились транспортировать живых людей от звезды к звезде. Люди выращивались из размороженных яйцеклеток, а сигналом к рождению была весть о прибытии на планету.

Феррис был американо, об этом я уже знал. Он жил задолго до Небесного Хаусманна. Та эпоха была для меня частью древней истории, наравне с парусниками конкистадоров, концентрационными лагерями и эпидемиями «черной смерти».

– Мы обнаружили Бездну, – продолжал Феррис. – Это было нечто очень странное. С Земли ее не разглядеть даже с помощью самых мощных приборов, для этого она слишком мала. Но едва мы начали исследовать этот мир, как обнаружили ее, глубокую рану в коре планеты, изрыгающую раскаленную смесь газов… После переработки этой смесью можно дышать. С точки зрения геологии это необъяснимо. О да, я знаком с некоторыми теориями – например, что в недавнем прошлом Йеллоустон перенес сближение с газовым гигантом. В коре планеты скопилась тепловая энергия, нашедшая выход на поверхность через естественные отдушины, и Бездна – одна из них. Возможно, отчасти это так. Но как объяснить другие загадки Бездны? Почему состав исторгаемой ею газовой смеси совершенно не похож на состав атмосферы? Почему их температура и влажность выше, а токсичность гораздо ниже? Это выглядело почти как приглашение. По сути, так оно и оказалось. Кому, как не мне, об этом знать – именно я спустился в Бездну, чтобы изучить ее до самого дна…

Феррис спустился в Бездну в батискафе для атмосферных исследований. Он двигался по спирали все ниже и ниже, пока не оказался в слое тумана. Радар не давал ему врезаться в скалы, но путешествие оказалось опасным. Однажды утлое суденышко едва не рухнуло, когда в цепях упало напряжение. Наконец он достиг самого низкого уровня, куда мог опуститься батискаф, – тридцать километров, считая от поверхности. Дно покрывал неплотный слой каменных обломков. При посадке включился режим автоматизированного устранения неполадок, но ремонт должен был занять не один десяток часов – лишь после этого батискаф смог бы пойти вверх.

Делать было нечего. Феррис облачился в атмосферный скафандр, приспособленный для работы в экстремальных условиях, в том числе и в агрессивных средах, и приступил к изучению каменистого слоя, или щебенки, как назвал его Феррис. Из разломов поднимались струи газовой смеси – теплой, с высоким содержанием кислорода.

Феррис выбрал одну такую трещину и начал спускаться по ней. Стояла невыносимая жара. Много раз он мог разбиться насмерть, но каким-то чудом уцелел, преодолев несколько сот метров. Под щебенкой оказались другие слои, но Феррис находил щели, куда можно протиснуться, и трещины, в которые можно вбить крюк. Мысль о чудовищном риске постоянно преследовала его, но смерть казалась чем-то отвлеченным. Именно так относились к смерти перворожденные американо. Им не приходилось видеть, как рядом стареют и умирают люди. Их подсознание было свободно от самой идеи смерти.

И это было к лучшему. Вряд ли Феррис, в полной мере осознавая степень риска, понимая, какая смерть ему грозит, решился бы отправиться вглубь.

И никогда не нашел бы Гидеона.

Должно быть, они скитались по космосу, пока не встретили кого-то, подумал Небесный. Кого-то вроде разумных роботов или кибернетических организмов.

Понемногу, с огромным трудом, он добился от Путешествующего Бесстрашно относительно связного повествования. Цивилизация личинок насчитывала миллионы лет. Это были мирные звездные странники – и такими они оставались до тех пор, пока не столкнулись с машинами. Небесный так и не понял, какие причины побудили их осваивать космос. По крайней мере, Путешествующий Бесстрашно не мог этого объяснить. Судя по всему, их вело не любопытство и не потребность в ресурсах. Жажда странствий была свойственна личинкам изначально. Развитие технологий и научный прогресс не были самоценны для них. Они лишь использовали приемы, сохранявшиеся в расовой памяти так долго, что базовые принципы были давно забыты.

В итоге, столкнувшись с машинами-пожирателями, передовые колонии личинок не сумели оказать достойного сопротивления. Машины устремились вглубь их территории. Привычный порядок вещей, который оставался неизменным на протяжении миллиардов лет, был нарушен. Но личинкам еще надо было осознать, что они подверглись нападению.

На это ушел миллион лет.

Затем личинки начали действовать – с медлительностью ледника. Они по-прежнему не сопротивлялись, скорее пытались приспособиться к новым условиям. Спасаясь от пожирателей, покидали планетарные колонии и перебирались в межзвездное пространство. Там они строили гигантские «садки», подобные астероидам. Постепенно личинкам удалось установить связь с остатками других цивилизаций. Все называли пожирателей по-разному, но все одинаково пострадали от них. Личинки перенимали полезные технологии, хотя обычно не опускались до вникания в их фундаментальные принципы. Способы управления инерцией и гравитацией им подарила симбиотическая раса гнездостроителей, технику мгновенной связи – существа, которые называли себя клоунами-прыгунами. Последние выдвинули категорическое требование: ни при каких условиях не использовать эту технику для перемещения материальных объектов в пространстве. Клоуны усматривали огромную разницу между мгновенной передачей сигналов и путешествиями со сверхсветовой скоростью; пренебрежение этой разницей казалось им едва ли не кощунством. Если мгновенный перенос энергии в строго ограниченном ряде случаев допускался, то перенос материальных тел считался немыслимым извращением – когда вскрывались подобные факты, утонченные клоуны даже умирали от шока.

Даже самые неотесанные из молодых личинок смогли усвоить это правило.

Но ни одна из технологий, которыми владели личинки и их союзники, не позволяла справиться с пожирателями. Каждый раз машины оказывались быстрее и сильнее. Время от времени органическим цивилизациям удавалось одержать победу, но в целом