Итак, Гидеону удавалось на протяжении веков поддерживать связь со своими далекими союзниками. Затем запас сообщений, хранящихся в устройстве связи, сократился, и пришлось резко ограничить частоту передач. Над личинками нависла новая угроза: у врагов появились копии артефактов. Теперь они тоже получили доступ к сообщениям и могли этим воспользоваться. Беглец был одинок и прежде, когда на него охотились, но лишь теперь понял, что одиночество может быть настоящей пыткой. Оно давило не меньше, чем гигантские скалы, навалившиеся на разбитый корабль. И все же Гидеону удалось сохранить рассудок.

Раз в несколько десятилетий он позволял себе связаться с союзниками, поддерживая слабое подобие родственных отношений, по-прежнему игравших некоторую роль в жизни личинок.

Но Феррис вытащил его из корабля, лишив доступа к устройству связи. После этого беглец стал понемногу погружаться в безумие.

– Вы сделали из него дойную корову? – спросил я. – Только вместо молока он дает «топливо грез». По большому счету вы питаетесь его страхом и одиночеством. Перегоняете эти эмоции и продаете их.

– Именно так! – подхватил Феррис. – Мы вживили в его мозг датчики, считывающие реакцию нейронных цепей. Затем данные прошли обработку на Ржавом Поясе, где есть соответствующее оборудование, после чего мы поняли, что это тоже можно превратить в наркотик.

– О чем он говорит? – спросила Зебра.

– Об экспириенталиях, – ответил я. – Черные, с узором в виде личинки на конце. Между нами, я попробовал и получил незабываемые ощущения. Тогда я еще не знал, чего можно ожидать от этих штуковин.

– Я о них слышала, в руках никогда не держала. Думала, что это просто городская байка.

– Вовсе нет.

Я вспомнил, какой хаос эмоций обрушился на меня во время опыта с экспириенталией на борту «Стрельникова». Основным чувством был страх: давящая боязнь замкнутого пространства и того, что находилось снаружи. Но самое отвратительное – то, что гнетущая теснота была лучше пустоты за ее пределами, населенной хищными монстрами. Я до сих пор помню этот страх, в нем едва уловимо ощущалось нечто чужеродное. В то время было трудно понять, почему люди готовы платить за подобные переживания, но теперь я знаю. Все дело в предельной остроте ощущений, более сильных, чем всепоглощающая скука.

– А что он получает взамен? – спросила Зебра.

– Облегчение, – промолвил Феррис.

Я понял, что он имел в виду.

Внизу, в резервуаре, по колено в черной слизи возились рабочие в серых костюмах. То и дело кто-нибудь проводил огромным шокером по дряблому боку личинки, и ее дирижаблеподобное тело содрогалось по всей длине. Бледно-розовая жидкость выплескивалась из пор крапчато-серебристой кожи. Я заметил, как один из рабочих проворно подставил под струйку флягу.

На конце туловища раскрылась пасть, и пещеру огласил пронзительный вопль.

– Кажется, раньше он охотнее стравливал «топливо», – заметил я, подавляя приступ тошноты. – Как вы думаете, что оно собой представляет? Что-то органическое?

– Скорее всего, – ответил Феррис, и каким-то образом кресло смодулировало интонацию равнодушия. – Между прочим, это ведь он занес к нам плавящую чуму.

– В самом деле? – спросила Зебра. – Но он находится здесь уже тысячи лет.

– Безусловно. Все это время он пребывал в спячке, пока на планете не закопошились мы, строя свои жалкие поселения.

– Он знал, что инфицирован? – спросил я.

– Сомневаюсь, что хотя бы подозревал. Может быть, заражение произошло давно и его организм уже адаптировался. «Топливо грез», возможно, моложе чумы. Допустим, это защита, созданная личинками, – коллоид из микроскопических живых механизмов, постоянно выделяемый их телами. Невосприимчивые к плавящей чуме нанороботы способны держать ее в узде, но не только. Они лечат и питают клетки хозяина, передают и получают информацию от личинок-помощников… В общем, стали неотъемлемой частью организма, без которой личинке теперь просто не выжить.

– Но чума все-таки добралась до Города, – возразил я. – Давно вы здесь, Феррис?

– Почти четыреста лет, с тех пор как нашел Бездну. Целая вечность. Поймите, мне нет дела до чумы – я для нее не пища. Можно сказать, только «топливо грез» – по сути, кровь Гидеона – поддерживает во мне жизнь, ведь для меня недоступны другие методы лечения. – Он коснулся пальцами серебристого пледа, скрывающего его тощее тело. – Конечно, процессы старения нельзя остановить полностью. «Топливо» – действенное средство, но не панацея.

– Значит, вы никогда не видели Город Бездны?

– Не видел, но знаю, что там произошло.

Он упер в меня твердый взгляд, и я почувствовал, как падает вокруг температура воздуха.

– Я знал, что Город превратится в чудовище и наполнится демонами и оборотнями. Я знал, что ваши умные, ловкие крошки-машины выступят против нас, разлагая умы и тела, плодя всякого рода извращения и мерзости. Я знал, что наступит время, когда вы обратитесь за помощью к более простым машинам – старым, грубым, но надежным. – Он указал на меня пальцем, словно произнося обвинение. – Все это я предвидел. Представьте себе, это кресло я изобрел и собрал за какие-то жалкие семь лет!

Краем глаза я заметил рабочего, который свесился с мостков, держа в руках инструмент наподобие бензопилы, и вырезал из спины Гидеона огромный радужный лоскут.

Я перевел взгляд на пестрые заплаты, украшающие мой сюртук.

– Ладно, Феррис, – произнесла Зебра. – Вы не против, если я задам последний вопрос, перед тем как мы уйдем?

Он набрал на подлокотнике слово «да».

– Это вы тоже предвидели?

Она вскинула пистолет и выстрелила в упор.

На обратном пути я раздумывал о том, что показал мне Феррис, и о том, что узнал из воспоминаний Небесного.

Личинки обнаружили массивный выброс энергии в районе Солнечной системы. Пять могучих вспышек – верный признак того, что вещество и антивещество, прореагировав, уничтожили друг друга. Пять садков, двигающиеся со скоростью, которая не вызвала бы протеста клоунов-прыгунов, – жалкие восемь процентов от скорости света. Тем не менее это было достижением для приматов, какой-то миллион лет назад лупивших друг друга по голове костью мамонта.

К тому времени, когда корабли людей были обнаружены, личинки понесли тяжелые потери. Их гигантские корабли в столкновениях с врагами были разбиты и разграблены. Наступило время, о котором личинки-долгожители вспоминали с печалью. Звездные крепости пришлось разделить на части – их превратили в множество крошечных