он хотел поступить на философию. Потом увлекся геометрией. Потом механикой. Теперь хочет в Ассамблею…

– Это нормально. И вообще, может, ему как раз и надо заниматься всем сразу. Уверен, он во всех предметах будет успевать.

– С этим я не спорю, но… Ох, знала бы я тогда, помогая создавать Университет, что у меня будет сын с таким количеством интересов, выделила бы специальный факультет «Обо всем». Ох… Ладно. Поговорю с ректором. Тебе поджаристое или с кровью?

– Это в молодости я метал все, что ни попадя. Давай прожаренное.

– Да ладно тебе… ты не старый, хватит прикидываться.

– А кто сказал «старый»? Я мужчина в самом расцвете средних лет. У меня есть гениальный сын и вечно молодая жена… Тей. Ну что я сказал-то? Мы ведь уже не раз обсуждали твое долгожительство.

– Просто… вспомнила кое-что.

– И тут же забудь. Иди ко мне, присядь. Знаешь, что хорошо в пожилых мужчинах?

– Ну-ка.

– Они становятся пылкими в постели… но при этом имеют богатый опыт… да-да, что ты улыбаешься?

– Радуюсь, Рыжий. Тому, как мне сказочно повезло.

– Еще бы. Такой… опытный я. Страстный я. Хочешь, пощекочу бородой?

– Немножко. А потом поешь.

– Нет, потом в постель. Мне теперь сказанное доказать надо.

– А как же мясо?

– Мясо подождет.

* * *

– Мама, познакомься, это Мэри!

– Древо, ужас-то какой.

– Ма-а-ам… Милая, не бойся, это у нее шутка такая. Она тебя проверяет, не испугаешься ли ты.

– А ты зачем меня сразу же выдаешь, о неблагодарный сын вечно шляющегося где-то отца?

– Что поделать, я теперь все время буду разрываться между женой и матерью, как полагается. Чуть-чуть тебя выдам, потом чуть-чуть ее. Э-э-э, Мэри, я пошутил. То есть я вообще хотел сказать совершенно другое. Мэри… Мэри? Ну вот. Убежала.

– Мда. Сынуля…?

– Да, мам.

– Ты учитывай чувство юмора нашей семьи в следующий раз. Ты… эм-м-м… она тебе сильно нравилась?

– Ну так… да, в общем. Хотя сейчас уже меньше. Не люблю плакс.

– Мама, познакомься, это Рианна!

– Какая красавица! Сколько у вашей семьи денег?

– Не знаю. Немного…

– Это хорошо. А сын мой вам зачем нужен? Ради титула?

– Мам…

– А что? Мать имеет право знать. Хочешь быть баронессой, деточка?

– А что, это плохо?

– Рик, ты слышал? Нет, не плохо, милочка. Хорошо даже. Перины мягкие… ну, не очень жесткие, то есть. Если положить одну на другую, да соломы накидать под них. Вообще-то мы богачей не жалуем. Знаешь почему?

– По… почему?

– Всякие неженки нам не нужны, да, муж?

– Не нужны. Дурстхен – фамилия гордая, хоть и бедная. Все сами, своими силами. Северная земля белоручек не любит. Так что многому надо будет научиться. Коров доить, коз, кур… Кхм, щипать то есть, щипать кур. Опять же, в огороде. На поле сами работаем. Что вырастишь, то зимой есть и будешь. И о зиме, кстати. Холодно зимой. Морозы лютые… бывало, утром встанешь умыться – а в тазу лед. Засунул кусок льда подмышку, растопил…

– Рик…

– Кхм, мда, о чем я? Холода… протопить этот замок целиком нельзя, так мы обычно все вместе спать ложимся, да. И молодые греют тех, кто постарше. Вот, раз уж речь зашла об этом – я мерзну больше всех. Старость, знаешь ли…

– Ох…

– Перегнул палку, да?

– Да, муженек. Ричи, что стоишь, беги догоняй девушку. А как догонишь…

– Знаю, посажу в карету и отправлю домой. Уже пошел.

– Рик?

– Да, любовь моя?

– Кажется, он нас использует.

– Что ты имеешь в виду?

– Он всех своих девушек к нам приводит специально, для проверки.

– Так ясный пень.

– Выходи уже из образа, полевой работник, мерзнущий суровыми зимами… нам еще в поместье, переодеться и на бал, помнишь? Ты выступаешь сегодня.

– Конечно, помню.

– Я надену то зеленое, что тебе нравится…

– Если мы говорим о том, что мне нравится, тебе придется пойти на праздник обнаженной, звездочка моя. Но тогда все будут глазеть на тебя и я умру от ревности. Так что пусть будет зеленое.

– Мама, познакомься, это Женевьева!

– Девственница, надеюсь?

– Вам бумаги показать, миледи?

– О, а она за словом в карман не лезет. Острый язык это хорошо. А сколько тебе лет, дева?

– Девятнадцать.

– Самый сочный возраст.

– Мам…

– Вышиваешь?

– Фехтую.

– Да ну? Ричи, оттащи стол к стенке, мама будет мечом махать.

– Пап? Па-а-п! Хочешь посмотреть как мама и моя невеста дерутся?

– Не то слово! Дорогая, я буду болеть за тебя! Ричи, ставлю пять золотых на маму.

– Десять на Вив, и ты продуешь, пап.

– Посмотрим… Итак, дамы в стойке… противницы начинают медленно кружить друг вокруг друга, прощупывая слабые места… Кстати, я знаю, где у твоей мамы слабое место, но не скажу. Тео делает выпад – Женевьева ловко уходит в сторону, подрезая… нет, задета только штанина, не в счет! Противницы танцуют, грациозно размахивая мечами… Изумительное зрелище, я обязательно напишу поэму про это… Бой все ожесточеннее… Мама наступает! Тео, вперед!

– Вив, не давай ей зайти сбоку!

– Сынуля, заткнись!

– Ай, Тей, любовь моя, он же тебя специально отвлекал… серьезный порез?

– Ерунда. Женевьева, ты как?

– В порядке, спасибо.

– Объявляю ничью!

– Ричи?

– Да, мама…

– Можешь жениться.

– Да я… как бы сказать-то… мы в общем, уже.

– О. Я тобой горжусь.