— Потому что он залез куда не следует и попал, наконец, в ловушку. Я бы рассказал тебе подробности, но у меня очень мало времени на объяснения, — Лесник говорил очень быстро. — А вот у тебя его нет совсем, если ты рассчитываешь спасти коллегу. Сам он уже оттуда не выберется. Связаться с ним ты не сможешь, а через несколько минут его начнут убивать.

— Кто?

— Те, кого он ловил. Вышло так, что поймали они его. Я знаю, о чем ты подумал, Илюша, но майору сообщать бесполезно. Только хуже будет. Из смертных есть только один человек, который имеет шанс спасти Ларькина, — это ты. Так вот, слушай внимательно, потому что я сейчас сформулирую задание Совета Бессмертных, назначенное тебе в качестве испытания. Ты слышишь меня?

— Да.

— Так вот: ты не должен спасать Ларькина, если хочешь стать Бессмертным. Понял?

На несколько секунд Илья онемел, а потом медленно и зло произнес:

— Не ожидал от вас такого гадства... Хотя, казалось бы, всего можно было... Но заманить в ловушку Ларькина...

— Чудак, — торопливо заговорил Лесник. — Отключи эмоции и поверь: никто из нас Виталия в ловушку не заманивал. Просто его судьба так сложилась, понимаешь? Вспомни того нищего, на него тоже никто покушения не организовывал. Я тебе намекнул тогда, как мог — а каким именно будет задание, я не знал. Мне казалось, что ты уже должен был понять за это время... Это обычная судьба, уготованная смертным людям, ты должен научиться воспринимать её спокойно. Кем бы ни был этот смертный. Дошло? Ничего не предпринимай. Это и есть твое задание. Не выдержишь, начнешь суетиться — пеняй потом на себя. Тогда лучше забудь всё, о чём мы с тобой говорили. Учти, твое поведение будет отслеживаться и оцениваться. И последнее, что ты должен знать: исходов может быть не два, а больше. Не просто: смертный Большаков и живой Ларькин или один бессмертный, другой мертвый.,.

— Ясно. У меня может не получиться, и тогда может быть мертвый Ларькин и смертный Большаков.

— Не просто смертный, а тоже мертвый.

— А вот это вы зря сказали.

— Ничего я не сказал зря. Головой думай, стоит ли рисковать, головой, а не чем-то ещё. Всё. Я уложился в отведенное мне время, даже осталось несколько секунд. У тебя есть вопросы?

— Что за дома на Стромынке? Это нечестно, я не...

— Дорогу знает Ахмеров. Всё?

— Кто угрожает Виталию?

— Нет времени объяснять. Как только я положу трубку — твое время пошло. Последний совет: малыш, не глупи, подумай хорошенько. Всё!

Раздались гудки. У Ильи было ещё столько вопросов... Но тестирование уже началось. ещё не успев положить телефонную трубку, Илья начал медленно вставать. Поднявшись с кресла, он задержался на секунду у пульта «Вампира», пытаясь сообразить, не забыл ли чего-нибудь. Он вышел из текстового редактора, не записав начатый файл, а затем бегом бросился к двери.

Принятие решения произошло необычным для него способом. Чаще всего, особенно в последнее время, он пытался логически взвесить альтернативные варианты, просчитать возможные последствия. Теперь было несколько иначе: словно управление перешло от одного Ильи Большакова, у которого ещё не было окончательного решения, который только-только собирался все взвесить, к другому Илье Большакову, у которого решение уже было и обсуждению не подлежало. Позже, вспоминая этот момент, он сравнил его с приёмом револьверной защиты от зомбирования. Выполняя это упражнение, Илья чувствовал себя акробатом внутри стального колеса. Он словно хватался руками и упирался ногами в перекладины и рывком проворачивал это колесо вместе с собой. Неслышно щелкал барабан невидимого револьвера, зомбированный участок сознания уходил в сторону, прочь от управления, а на его место всплывал другой, свежий и самостоятельный.

Нечто похожее произошло и в этот раз, с той разницей, что Большаков не делал никаких сознательных усилий, всё совершилось неожиданно для него самого. Словно изнутри появился какой-то другой, деятельный Илья, о существовании которого Илья-логик и не подозревал, оттолкнул логика в сторону и принял ответственность на себя. Он уже знал, что именно нужно делать, и не собирался размышлять на эту тему. Его интересовал только вопрос: «как?»

Большаков быстрым шагом спустился в мастерскую. Ахмерова там не было, но из-за двери, ведущей в гараж, слышалось негромкое пение. Илья рванулся в ту сторону.

— Ренат, «Победа» на ходу?

— «Победа» всегда на ходу, — ответил Ренат, удивившись такому вопросу.

— Запрягай свой автомобиль, и поехали.

Большакову некогда было объясняться с Ахмеровым, и он сопроводил свои слова волевым импульсом и мысленным приказом: «Не рассуждать. Выполнять приказание». Ренат шагнул к автомобилю. Открывая дверцу, он всё-таки спросил:

— Поехали-то поехали. А куда?

— На Стромынку. Ларькин в опасности.

— А-а... — протянул Ахмеров и больше уже ничего не спрашивал. Илья сел на переднее сиденье. Ренат нажал кнопочку на пульте дистанционного управления. Ворота гаража неторопливо раскрылись — Большакову эти секунды показались самыми томительными. Ему хотелось выскочить из «Победы» и подгонять бесконечно медленно движущуюся стальную дверь пинками. Наконец машина рванулась вперёд.

Но Всемирный Закон Подлости продолжал действовать. Ученые называют его законом Мерфи и формулируют так: «Если какая-нибудь неприятность может случиться — она случается». Не успели грасовцы проехать и двадцати метров, как тут же нашлось препятствие, способное задержать их на несколько драгоценных минут. В тесном и длинном проходном дворе, через который только и можно было выехать из гаража особняка на улицу, опять против всех правил припарковалась опостылевшая «тойота».

Ее хозяин, любвеобильный бизнесмен, уже однажды пригодился грасовцам, невольно выполнив для них роль прикрытия. Поэтому майор Борисов не разрешал своим гипнотизерам внушить любителю японских машин и русских женщин, чтобы он забыл дорогу в их проходной двор. «Авось, ещё когда-нибудь пригодится». Теперь он не пригодился, а совсем наоборот. Иногда мимо «тойоты» ещё можно было проехать, но именно сегодня автомобиль был оставлен особенно небрежно. Илья на секунду откинулся на спинку сиденья и выругался, готовясь выпрыгнуть из машины и бежать разбираться с бизнесменом.

— Спокойно, — сказал Ренат. — У нас лошадей хватит.

«Победа» уткнулась в бампер «тойоты», взревела двигателем и вытолкала её впереди себя из подворотни. Ренат чуть пошевелил рулем, и последние пять метров серебристая машина впереди них пробороздила задним крылом по кирпичной стене. Впредь будет дураку наука. Весь этот процесс происходил очень шумно ещё и потому, что на «тойоте» немедленно