В «рабочем вопросе» провозглашалась важность «необходимых мер к организации труда и удовлетворению справедливых требований рабочих», «борьбы с безработицей». Примечательны оценки армии и флота: «Уже три года доблестные части борются за восстановление истинного народоправства на Руси, являясь истинной народной армией. Ни Ледяной поход, ни ледяные туманы Кана не потушили в сердцах ее чинов светлого огня истинной любви к Родине. Придя в Приморье, каппелевская армия, забыв все перенесенные лишения, как только это потребовалось, – встала на охрану правопорядка, не вмешиваясь в проявление народной воли и давая этим надежду и Народному Собранию довести дело укрепления и развития демократического строя до конца. Заботы о насущных нуждах армии, снабжение ее всем необходимым, предоставление ей возможности залечить свои раны – первейшая обязанность Народного Собрания и Правительства. Кроме того, нужно помнить, что Владивосток, эта база развивающейся государственности, является ныне единственным военным и главным торговым портом России и Сибири в Тихом океане. Русский Андреевский флаг в родных водах развевается только во Владивостоке, на судах Сибирской флотилии, остатке так безумно растраченной боевой мощи России. И не только ради престижа государства и нации, как символ хозяйских прав России на Дальнем Востоке, Андреевский флаг спущен быть не может».

Завершалась декларация призывом: «Трудовая Крестьянская партия считает своим долгом заявить, что, в какие бы тяжелые условия работы она поставлена ни была, как бы ни усложнялись внешние условия, она будет бороться за интересы крестьянства и трудового народа и в Народном Собрании видит залог умиротворения края». Крестьянская партия в конце ноября пополнила свой состав видными фигурами дальневосточной политики. В ее состав перешел князь Кропоткин и известный сибирский областник А. В. Сазонов[1101].

Явным свидетельством превосходства национал-демократов стало голосование на следующий день резолюции об отношении к верховной власти Приамурья: «Заслушав доклад Председателя Совета Управляющих Ведомствами, Народное Собрание отмечает, что Правительство желает совместной работы с Народным Собранием, будучи перед ним ответственным, и, таким образом, стоит на верном пути устроения края на демократических и национальных началах, и переходит к очередным делам». Именно данная формулировка была принята, несмотря на наличие трех альтернативных формулировок, в той или иной форме декларировавших неполное доверие Правительству. Хотя оговорка об «ответственности» Правительства перед Собранием свидетельствовала о многом[1102].

В сложившейся ситуации эсеровские делегаты сочли целесообразным фактически прекратить свое участие в работе Собрания. Ослабли и позиции «Демократического Союза». По точной характеристике Всеволода Иванова, наличие Демсоюза и эсеровской группы косвенно способствовало сплоченности правых делегатов, но ненадолго. «Июль и август месяцы – все время занято усиленной борьбой большинства против этих двух разрушительных сил. Несоциалистическая печать, совместно с несоциалистическим общественным мнением, дружно идут в поход против этих двух партий. Борьба кончается полной победой.

Уже в августе – сентябре месяцах начинается отъезд эсеров за границу. Уезжают Мансветов, Калюжный и другие на съезд в Прагу. Демократический Союз, благодаря своей близости к прежнему Антоновскому Правительству (ДВР. – В.Ц.), в котором участвовали такие видные представители Союза, как Кругликов, явился также дискредитированным. Разоблачения печати бесконтрольных расходов народных средств Кругликовым, Якушевым, Моравским и другими, участие их в выступлении Гайды («гайдовский путч» в ноябре 1919 г. – В.Ц.), все это постепенно свело на «нет» роль и значение Демократического Союза. Члены этого Союза могли выступать в Народном Собрании лишь только как внутренние критики существующего порядка, но никогда не в смысле организованной группы». Таким образом и произошло оформление «монолитного» правого сектора приамурского представительного органа[1103].

Но укрепление «правого большинства» отнюдь не гарантировало, как будет показано далее, единства «ветвей власти» и реального взаимного доверия Народного Собрания и Правительства. По мнению Вс. Иванова, Собрание, возглавляемое, по существу, представителями Несоциалистического съезда, вполне обоснованно претендовало на роль выразителя интересов немалой части приамурской общественности, поскольку за ним ощущалась прямая поддержка Съезда несоциалистических объединений. Правительство же, несмотря на свои обширные полномочия, не могло бы заявить о себе, как о выразителе «полноты взглядов» местного населения. И в условиях отсутствия реальной оппозиции, как это не раз бывало в политической истории, выражение недовольства работой Правительства стало переходить к парламентариям.

Проводя параллели с недавним прошлым, Вс. Иванов весьма точно охарактеризовал «соотношение политических сил» в Приморье: «Получается как бы двойственность власти, то положение, которое было в 1917 году в Петрограде при Временном Всероссийском Правительстве, когда наравне с ним, в качестве организации, объединившей народные массы, действовал Совет рабочих и солдатских депутатов».

В свою очередь, Правительство не могло ставить себя в полную зависимость от Собрания, а фактически – от Совета Съезда «несоциалистов». «Призванное по роду своей деятельности к реальной работе, связанное многочисленными обязательствами, в силу его положения, известными только ему и неизвестными Совету Съезда и общественным организациям, Правительство, конечно, невольно отходит от Совета, как от организации, имеющей общественный, а не технически-административно-политический характер. Например, в вопросе международной политики Правительство является связанным в своей деятельности чисто конкретными, чисто реальными условиями, которые не могли быть известными руководителям Совета. Однако Совет Съезда требует себе все более и более прав. Начинается борьба за исполнительную власть»[1104].

Несмотря на намечавшуюся «двойственность власти», Собрание и Совет Съезда несоциалистических организаций одержали в сентябре очевидную «победу», не только добившись вытеснения оппозиции из парламента, но и получив В. Ф. Иванова – «ставленника Совета» – в должности приамурского премьера. Когда стало очевидно, что все оппозиционные попытки «отбиты», и «кредо парламента» окончательно стало правым, весьма характерными для данного большинства стали заявления, озвученные Ивановым в его программной речи. По воспоминаниям генерала Болдырева, в условиях активной оппозиции, еще в июле – августе, «Иванов был незаменим». «Как юрист и адвокат (бывший присяжный поверенный Казанской судебной палаты. – В.Ц.) он, конечно, разбирался в тонкостях запросов и, если не всегда был доказателен, то… постоянно был готов к ответу… Темпераментный и довольно несдержанный премьер в определении задач власти шел значительно дальше весьма хитрого и сдержанного председателя Правительства. Он открыто высказал то, на что Меркулов только намекал, особенно в отношении Японии и Советской России».