мимо ушей. Если уж этот человек уперся, то обязательно все сделает по-своему, не обращая внимания на чужие слова.

Спина Мо Жаня одеревенела от напряжения. С одной стороны, он страстно желал, чтобы Чу Ваньнин взял на себя инициативу и по своей воле оседлал и объездил его, а с другой, он точно не был готов к тому, что Чу Ваньнин сделает это именно сейчас, ведь ему-то было известно, что стоит ему войти в тело любимого человека, его самоконтроль полетит ко всем чертям и вряд ли у него получится ограничиться одним разом.

На самом деле, оглядываясь назад, в прошлой жизни, когда они занимались сексом с утра до ночи и с ночи до утра, хоть раз он смог сдержаться и трахнуть его лишь единожды? Достаточно вспомнить ту сумасшедшую ночь, когда он натер Чу Ваньнина афродизиаком и изводил изнемогающего и стонущего от сжигающего его желания мужчину почти без перерыва всю ночь.

Под конец ему уже нечем было кончать, а он все еще не чувствовал насыщения и не собирался отступать, снова и снова тараня так приятно сжимающиеся вокруг его члена влажные и липкие стенки…

Переплетясь с Чу Ваньнином руками и ногами, губами и языками, он засаживал ему снова и снова, бормоча на ухо вгоняющие в краску непристойности:

— Нравится трахаться?..

— Учитель, снизу ты так сильно втягиваешь меня.

— Столько раз ты уже кончил и все еще не удовлетворен?

С этими словами он заставил Чу Ваньнина опустить голову и посмотреть на место их соединения, после чего бесцеремонно протянул руку и, проведя рукой от пупка вниз по напряженному животу, низко и хрипло сказал:

— Твой живот полон моей спермы и как же мне теперь поступить?

Когда он произносил эти абсурдные слова, его глаза горели от страстного желания и вожделения, словно у обезумевшего от похоти дикого зверя.

— Сможет ли Учитель понести от этого достопочтенного и родить ему ребенка? А?

Он снова толкнулся внутрь. До этого он уже так много раз кончил в Чу Ваньнина, что этого было достаточно, чтобы липкая любовная влага при каждом его движении просачивалась по краям.

Действие снадобья еще не кончилось и, несмотря на усталость, мужчина в объятиях Мо Жаня от этой стимуляции содрогнулся всем телом и тихо застонал. Слыша это жалобное хныканье, видя, как от нового приступа вожделения потемнели глаза Чу Ваньнина, в конце концов, Мо Жань не смог остаться безучастным и снова принялся трахать его, раз за разом все глубже загоняя в него свой член, чтобы полностью заполнить и удовлетворить его…

Сейчас он испытывал дикую злость на то, что не может вести себя как Наступающий на бессмертных Император мира совершенствования.

Его животная тяга к Чу Ваньнину была настолько сильной и бурной, что в этот момент он мог думать только о том, как спрятать его ото всех, запереть в комнате, днями напролет никого не видеть и заниматься с ним любовью. Трахать его, положив на живот, прижав к стене и кровати, чтобы он сам раздвинул свои длинные ноги и, оседлав его член, неустанно объезжал его, снова и снова принимая его и толкаясь ему навстречу.

Самое прекрасное, чем он хотел бы любоваться вечно, это как выебанный им Чу Ваньнин рыдает в голос и молит о пощаде, как, кончая в его руках, не в силах сдержаться истекает любовными соками… Самое прекрасное, что могло с ним произойти в этой жизни: если бы он мог вообще не покидать тела Чу Ваньнина. Только так он мог получить наивысшее наслаждение и удовлетворение.

Зная, какая неудержимая животная похоть сокрыта в его душе, и как хрупок тот слой коры, что не дает лаве желаний вырваться наружу, Мо Жань тяжело сглотнул и, уставившись на Чу Ваньнина своими черными глазами, в последней попытке предупредить его взмолился:

— Учитель, не делай этого…

— Тогда сделаю по-другому, — щеки Чу Ваньнина горели от стыда, но в глазах застыло упрямство.

Прежде, чем Мо Жань успел обдумать его слова и хоть как-то среагировать, он наклонился и взял его... Чтобы не дать Мо Жаню удержать себя, а себе подумать, он действовал очень быстро и решительно…

И просто взял в рот этот внушающий ужас своими размерами, обжигающе горячий член.

— Ах!..

Все мышцы живота Мо Жаня напряглись, а позвоночник словно прошила молния.

Чтобы хотя бы немного расслабиться Мо Жань инстинктивно закрыл глаза и, не в силах сдержаться, зарылся пальцами в длинные волосы Чу Ваньнина. Большая сильная рука крепко обхватила затылок Чу Ваньнина, мощная грудь резко вздымалась и опускалась, каждая мышца напряглась до предела.

— Ваньнин…

Из уголков его глаз просочилась предательская влага, и было непонятно это слезы возбуждения или благодарности.

Была ли это боль или все же удовольствие?..

Уже не разобрать.

Во рту возлюбленного его не поддающийся контролю половой орган увеличился в размерах и сильно затвердел. В своих максимальных габаритах с отчетливо проступившими вздувшимися венами он выглядел чрезвычайно устрашающе, агрессивно и опасно.

Чу Ваньнин не мог полностью взять в рот такую огромную вещь, но все же, подражая Мо Жаню, он предпринял отчаянную попытку сделать как он и, дрожа всем телом от стыда, усердно лизал и посасывал ствол, поднимаясь все выше. Постепенно вожделение согрело его грудь и он, старательно лаская огромную головку, начал забирать все глубже. Когда на полпути член Мо Жаня уперся ему в горло, от прикосновения горячей плоти с рыбным запахом у него возникли неконтролируемые рвотные позывы.

При виде его стараний сердце Мо Жаня сжалось от любви и жалости, и он попытался отговорить Чу Ваньнина:

— Золотце, не надо, если даже…

Осекшись на полуслове, он не смог сдержать глухого стона.

Из-за своего упрямства Чу Ваньнин никогда не сдавался и даже в постели оставался верным себе. Он начал медленно раскачиваться, посасывая его член и постепенно втягивая его… Мо Жаня нельзя было назвать скорострелом. Даже во времена Наступающего на бессмертных Императора, когда множество мужчин и женщин всеми возможными способами пытались ублажить его, он все равно не чувствовал какого-то особого волнения.

Но лежащий между его бедрами Чу Ваньнин, который неумело целовал и сосал его член...

Все померкло перед его глазами, непроглядная мгла внезапно расцветилась всеми цветами радуги, а потом его накрыло туманной пеленой дождя.

Это было слишком возбуждающе.

Не в силах сдержаться, Мо Жань запрокинул голову и, тяжело дыша, запустил пальцы в длинные волосы Чу Ваньнина, подбадривая его низкими сексуальными стонами.

Его