он играл большую роль в Вене (где с 1897 г. был мэр-антисемит Карл Люгер), но не всегда в других австрийских городах.

Континентальная Европа как особый случай

Антисемитизм проявлялся там, где были евреи. Но присутствие евреев не приводило автоматически к антисемитской реакции, например, в поздней Османской империи. Нигде на мусульманском Востоке евреи не сталкивались с чем-то сопоставимым с нарастающей в Европе волной религиозно мотивированного антисемитизма. Более того, вплоть до Первой мировой войны они пользовались защитой Османского государства, которое, в свою очередь, считало их своей опорой. Реальную опасность для евреев представлял христианский антисемитизм, который в XIX веке почти всегда давал о себе знать, как только османское владычество отступало: в Сербии, Греции, Болгарии, Румынии. Там антиеврейское и антимусульманское насилие нарастало почти параллельно. Евреи в новых балканских государствах подвергались преследованиям со стороны соседей-христиан, властей и церкви (прежде всего православной). Во многих случаях они были интегрированы в финансовые и торговые сети османской империи, поэтому, если какой-либо регион отделится и превратится в самостоятельное крестьянское государство, эта часть еврейского населения может оказаться под угрозой своего экономического существования. Многие балканские евреи нашли убежище на территории султана, если они не эмигрировали во Францию, Палестину или США. Нападения на евреев на Балканах после Османской империи не остались скрытыми от международной общественности. На Берлинском конгрессе 1878 года великие державы продиктовали балканским государствам ряд положений о защите нехристианских меньшинств. Поскольку ни одна из крупных держав не была готова применить силу для защиты евреев в далекой стране, подобные угрозы не выходили за рамки деклараций на бумаге. Однако впервые новые международно-правовые инструменты по защите меньшинств позволили представить себе ограничение национального суверенитета во имя прав человека - предвидение будущего.

Антисемитизм в той форме, которую он принял в период с 1870 по 1945 г., был характерен для континентальной Европы, где в 1900 г. проживало четыре пятых из 10,6 млн. евреев мира. В Великобритании, где евреев было немного (36 тыс. в 1858 г.; 60 тыс. в 1880 г.) по сравнению с 462 тыс. в германских землях в 1852 г. (и 587 тыс. в 1900 г.), представители иудейской веры, неспособные принести христианскую присягу, тем не менее с 1846 г. пользовались всеми гражданскими правами - на несколько десятилетий позже, чем во Франции, которая была пионером еврейской эмансипации. В 1858 г. они также получили право баллотироваться в парламент - позже, чем во Франции, но раньше, чем в Германии, где полная юридическая эмансипация наступила только в 1871 г. с образованием Германской империи.

В Великобритании никогда не существовало "еврейского вопроса" в континентальном понимании. Английское законодательство раннего нового времени не дискриминировало евреев как иностранцев и не заставляло их жить в гетто, а налагало на них лишь те ограничения, которые распространялись и на христиан, не принадлежащих к Англиканской церкви, в основном на католиков и протестантов-нонконформистов. В начале XIX века евреи были британскими гражданами, хотя и с неравными правами в некоторых отношениях. Поэтому эмансипация не была, как в Германии, длительным процессом интеграции самобытного меньшинства в гражданское общество, а скорее конституционным актом на уровне центрального государства, распространившим на евреев равенство прав, ранее предоставленных католикам. На этом фоне до 1914 года на Британских островах не развился артикулированный или организованный антисемитизм по немецкому или французскому образцу, что в принципе было справедливо и в отношении районов проживания британских поселенцев и заморских филиалов.

Имел ли антисемитизм и более отдаленные последствия? В Японии, склонной следовать европейским веяниям, существовал имитационный антисемитизм без физического присутствия евреев. Переведенные в 1924 году "Протоколы сионских старейшин" усилили конспирологические страхи и подогрели ксенофобский национализм, который уже давно культивировался небольшими кругами в стране. Евреи предстали как пособники Запада, который якобы оспаривал право Японии на существование. В Китае наблюдалась противоположная реакция. Перевод шекспировского "Венецианского купца" в 1904 году впервые познакомил жителей этой страны с европейским стереотипом, но еврей Шейлок был воспринят с сочувствием, как страдающая жертва, призывающая к мировой солидарности угнетенных. Призрачный антисемитизм à la japonaise в Китае так и не возник.

Антисемитизм и расовые порядки

Было бы слишком поверхностно интерпретировать европейский антисемитизм после 1870 г. как прямое применение расовых доктрин. Некоторые из ранних расовых теоретиков уже держали евреев под прицелом: Роберт Нокс в 1850 году, например, назвал их культурно стерильными паразитами. Других основоположников расистского дискурса, таких как Гобино, нельзя назвать антисемитами. Основные идеи биологического расизма были применены к американским неграм гораздо раньше, чем к евреям в Германии или Франции. До Первой мировой войны аргументы в поддержку антисемитизма не были в основном расистскими, а если и были, то представляли собой скорее следствие, чем форму расовой теории. Чтобы антисемитизм пустил корни в обществе, сначала должен был возникнуть кризисный потенциал и политические последствия демократизации и поиска национальных идентичностей.

Антисемитизм длинного XIX века не обрел материальной формы в расовых порядках, напротив. Досовременная сегрегация евреев в гетто была отменена, и на ее месте не возникло нового формального апартеида. Евреи Европы, по крайней мере за пределами царской империи, больше не жили под дамокловым мечом изгнания. Концентрация их общин в огромной "Палестине расселения" между Балтийским и Черным морями - мера, утвержденная Екатериной II в 1791 г. и закрепленная в Еврейском уставе 1804 г., - была важнейшим ограничителем еврейской мобильности в этот период. Евреи в царской империи, как и другие неортодоксальные группы, были лишены равных гражданских прав. Многие дискриминационные нормы оставались в силе, другие были смягчены или отменены в период реформ Александра II. После убийства царя-реформатора в 1881 г. правовое положение евреев вновь ухудшилось, и они не смогли добиться гражданской эмансипации по французскому или немецкому образцу вплоть до революции 1917 г. В 1880 году Румыния была единственной страной в Европе, где, несмотря на давление Берлинского конгресса 1878 года, евреи продолжали жить по унизительным специальным законам. Последние крупные еврейские гетто были ликвидированы после середины века: в 1852 году в Праге, в 1870 году в Риме.

К западу от Польши антисемитизм стал феноменом после эмансипации, подобно агрессии против чернокожих на американском Юге в постбеллетристический период. Он является частью контекста усиления демаркации между теми, кто "принадлежит", и теми, кто не принадлежит, национальным большинством и мигрантскими или космополитическими меньшинствами. К 1900 г. можно было мобилизовать единую расистскую лексику для оправдания этих весьма разрозненных случаев исключения в программе и на практике. Это отнюдь не обязательно вело к имперским результатам. В логике радикального расизма (и ее можно обнаружить уже у Роберта Нокса)