силы в западноевропейских правительствах по собственной воле поддерживали подобные устремления. Особенно в Германии и Франции эмансипация рассматривалась как процесс "цивилизации" и интеграции евреев под руководством государства. Благодаря такому совпадению внутренних и внешних импульсов все большее число людей иудейской веры оказывалось в положении, позволяющем им воспользоваться новыми экономическими возможностями в модернизирующейся Европе. Стены гетто, за которыми до этого жили евреи, рушились повсюду на западе царской империи. Открылись карьерные возможности в бизнесе и свободных профессиях, хотя доступ на государственную службу долгое время оставался гораздо более трудным. Активное, преуспевающее меньшинство в среде поднимающейся европейской буржуазии принадлежало к иудейской вере. Крещеный в детстве еврей Бенджамин Дизраэли стал премьер-министром ведущей мировой державы и графом Биконсфилдом. Его старший современник, финансист и филантроп сэр Мозес Монтефиоре, был назван «одной из первых по-настоящему мировых знаменитостей». Люди еврейского происхождения, некоторые из них крещеные христиане, заняли ведущие позиции в культурной жизни континента: Феликс Мендельсон-Бартольди был композитором, пианистом и дирижером европейской известности; Джакомо Мейербер доминировал на оперных сценах в период между уходом в молчание Россини и возвышением Верди; Жак Оффенбах создал форму сатирической оперетты и довел ее до высшей точки.

Старая вражда, в основном религиозная, не исчезла в одночасье. Даже выдающиеся деятели искусства сталкивались с неприятием и отторжением. Бедные евреи в стране были наиболее уязвимы. Нападения на евреев продолжались. Но, например, в Германии они сошли на нет после первой трети века. Никогда прежде евреи Западной Европы не чувствовали себя в такой безопасности, как в середине десятилетий. Они уже не находились, как "придворные евреи" раннего Нового времени, под личной защитой капризных князей, а были под защитой закона.

Рост антисемитизма

После 1870 г. антиеврейская полемика стала набирать обороты практически во всех странах Европы. Враги евреев перешли в наступление. Во Франции и Германии старый теологический образ евреев был не отброшен, а дополнен светско-рационалистическими аргументами. Обвинения евреев в том, что они являются одновременно и действующими лицами, и наживающимися на смущающей современности, переросли в полноценные теории заговора, а националистические упреки в нелояльности усугубили предрассудки о якобы моральной неполноценности евреев. Под влиянием нового биологического мышления евреи все больше воспринимались как отдельная "раса". Те, кто думал и писал в этом ключе, подразумевали, что ассимиляция евреев - не более чем маневр, что индивидуальное обращение в христианство не имеет никакого значения, что евреи никогда не изменятся. Однако до Первой мировой войны расистский аспект не был доминирующим среди многочисленных аспектов европейского антисемитизма.

Речь шла не только о книгах и памфлетах таких интеллектуалов, как Рихард Вагнер (чья книга "Еврейство в музыке", впервые опубликованная в 1850 г., по-настоящему заявила о себе только во втором, более яростном издании 1869 г.). Появились антисемитские ассоциации и политические партии. Обвинения в ритуальных убийствах набирали новые обороты, особенно в сельской местности, где они уже несколько десятилетий как сошли на нет. Во Франции, Великобритании, Италии и Германии евреям по-прежнему не приходилось опасаться за свою жизнь или имущество; более характерными были оскорбления и неприятие, с которыми можно было столкнуться, например, на некоторых немецких курортах, рекламировавших себя как judenfrei. Однако антисемитизм встречал и общественно-политическое сопротивление. В Германии он был более яростным в конце 1870-х годов, чем десятилетие спустя, а во Франции потерпел серьезное поражение в конце века в связи с "делом Дрейфуса", когда левые и буржуазный центр успешно разоблачили военный заговор, вызванный ненавистью к евреям.

Антисемитская агитация усилилась также в Австрии и Венгрии, где она следовала немецкому примеру, но в основном отражала местные условия. В царской империи она была более ожесточенной, чем где-либо еще. Большая часть европейского еврейства проживала в ее польской части и столкнулась там с особенно противоречивой ситуацией. С одной стороны, значительная часть восточноевропейских евреев не была затронута реформистским иудаизмом и - за исключением австрийской Галиции - не получила никакой помощи от правительства, настроенного на эмансипацию. Цари даже практиковали дискриминацию, граничащую с апартеидом, и материальное положение остюденцев в большинстве случаев было совершенно отчаянным. С другой стороны, в царской империи было несколько очень успешных еврейских предпринимателей, соответствующих клише "плутократа", а также евреи занимали видное место в руководстве вновь возникающих революционных групп. Это сделало Восточную Европу благодатной почвой для оголтелого антисемитизма, который по своим основам был скорее социальным и антимодернистским, чем биологически-расистским. В ходе нескольких волн погромов, особенно в 1881-84 и 1903-6 годах, погибло (только в катастрофическом 1905 году - более трех тысяч), было ранено или лишено имущества значительное число евреев. Эти преимущественно городские беспорядки носили стихийный характер, но, как правило, замалчивались или, по крайней мере, не наказывались властями. Они вызвали поспешную эмиграцию и убеждение в том, что евреи (восточной Европы) должны создать свою родину в Палестине, т.е. сионизм. Ключевой текст этого движения - "Юденштат" (Der Judenstaat, 1896) - был написан австрийским журналистом и иностранным корреспондентом Теодором Герцлем, хотя в основном под влиянием "дела Дрейфуса" и антисемитских волнений во Франции.

В конце XIX века Запад царской империи был самым опасным для евреев регионом в мире. Антисемитизм там не просто копировался из Германии или Австрии, а имел реальную идеологическую автономию. В 1902-3 годах появился зловещий документ "Протоколы сионских старейшин", в котором излагались планы мирового господства евреев. Впоследствии выяснилось, что это подделка, но особенно после Первой мировой войны этот продукт российского параноидального антисемитизма вызвал дискуссию во всем мире. Двумя читателями, которые помогали ему продвигаться, были австро-германский разгильдяй Адольф Гитлер и американский автомобильный магнат Генри Форд - далеко не единственный антисемит в стране, где социальная дискриминация евреев была широко распространена, а физическое насилие не было редкостью.

Не существует простого объяснения одновременному, но далеко не равномерному росту антисемитизма в странах Европы. Любой, кто рискнул бы предсказать в 1910 году, где тридцать лет спустя начнутся массовые убийства евреев, скорее всего, назвал бы Россию, Румынию или даже Францию, отбросив благополучную Германию гораздо дальше в списке. Различные антисемитизмы формировались прежде всего под влиянием национального контекста. Иудеофобский дискурс изначально возникал в различных национальных общественных пространствах, по-разному резонируя в зависимости от экономических, социальных и политических условий той или иной страны. Но существовал и наднациональный уровень: старые концепции расы развивались в том, что считалось международной общественностью того времени; индивидуальный опыт "расовых отношений" во время поездок за границу или в эмигрантских общинах иногда переносился в другие условия; академические евгеники или "расовые гигиенисты" организовывали международные организации. Конечно, такая "транснациональность" имела свои пределы. Иногда антисемитизм был скорее субнациональным, локальным явлением. Например, в 1900 г.