у многих слушателей вызвало чувство возмущения и негодования, о чем в своих письмах в обком КПСС сообщают многие присутствовавшие на концерте.

Особенно вызывающе вел себя Б. Окуджава, который всем своим поведением старался доказать, что он личность необыкновенная и даже В. Маяковский – не чета ему.

В одном из ответов на записку из зала он заявил, что книгу «Доктор Живаго» Пастернака он бы издал у нас в СССР, что в ней ничего такого нет; что он не согласен с тем, что Даниэля и Синявского привлекли к уголовной ответственности, поэтому подписался под письмом в ЦК КПСС «вместе с другими видными деятелями литературы и искусства», где был выражен протест против их ареста. Но ни словом не осудил их поступка.

Все выступление Б. Окуджава носило скандальный характер.

Слушатели концертов в своих отзывах пишут, что подобные выступления явно не служат делу коммунистического воспитания молодежи.

С т. Окуджавой состоялась беседа в Отделе культуры ЦК КПСС. Поэт признал ошибочность некоторых своих ответов на записки в г. Ульяновске.

Как сообщил секретарь правления Московского отделения СП РСФСР т. Ильин, поведение Б. Окуджавы будет обсуждено на парткоме Московской писательской организации (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1965–1972. С. 322–323).

Реабилитация Сталина в настоящее время была бы равнозначна клевете на социализм. Защищать Сталина теперь могут или невероятно наивные глупцы из числа поседевших бюрократов-пенсионеров, или совершено бессовестные и циничные сторонники иезуитского принципа «цель оправдывает средства». Эти люди не в состоянии понять, что сталинские «средства» скрывают в себе отрицание той самой цели, которой оправдывались эти средства.

Мы не должны мешать ни Деборину, ни Кочетову и им подобным писать и публиковать все, что им нравится. Но точно так же и они не должны чинить препятствия тем, которые хотят их критиковать.

Исторический опыт учит, что идеологическая цензура наносит вред силам культурного и литературного развития. Желательно объективное, критическое изучение этих реставрационных тенденций (цит. по: Е. Раскатова // Вестник Ивановского гос. химико-технологического университета. 2008. № 3. С. 52).

Оно было закрытым, т. е. я его не передавал для опубликования и распространения, и тем более иностранным корреспондентам – все это было для меня еще впереди. Это письмо тем не менее – очень важный этап в моей биографии. Оно было моим первым действием в защите конкретных людей – инакомыслящих (А. Сахаров. Воспоминания. Т. 1. С. 597).

По обвинению в принадлежности к Всероссийскому социал-христианскому союзу освобождения народа арестовано или задержано около 60 человек (не только в Ленинграде, но и в Томске, Иркутске, Петрозаводске и др.) (http://old.memo.ru/history/diss/chr/index.htm).

Театром Ленинского комсомола занимался ЦК ВЛКСМ, который все вопросы по этому театру решал напрямую с ЦК КПСС. У руководства ЦК ВЛКСМ не сложились нормальные отношения с Эфросом. Он был очень самостоятельным и не терпел ни малейшего давления со стороны. Дело дошло до того, что его вот-вот должны были освободить. В это время оказалась вакантной должность главного режиссера в Театре на Малой Бронной894. Я пригласил к себе Эфроса и предложил ему перейти в этот театр. Сказал, что мы высоко его ценим, но не в наших силах сохранить его в Ленкоме. Он был расстроен, но понимал, что отношения с ЦК ВЛКСМ и ЦК КПСС ему уже не поправить. Дал согласие на переход и попросил лишь, чтобы я помог ему взять из Ленкома несколько артистов для улучшения труппы Театра на Малой Бронной (Н. Егорычев. С. 104).