— Когда граф Толстой впервые издал «Приключения Буратино», то по указу покойного императора сказку запретили, — сообщил Иванов.

— Запретили? — удивился я. — А что там такого крамольного? Подкоп под существующий строй автор не ведет, к свержению самодержавия не призывает.

— А вот это, ваше величество, как сказать, — усмехнулся Иванов. — Одному из советников, что имел некогда огромное влияние на императора Николая Александровича, пришла в голову мысль, что Алексей Николаевич Толстой написал о втором пришествии Христа.

Буратино — это Мессия?

Видимо, вид у меня в тот момент был такой обалдевший, что Иван Иванович даже позволил себе усмехнуться:

— Ну, посудите сами. Папа Карло — это бог-отце, он создал очень необычного сына и отправил его в мир людей. Помните, когда мальчик с длинным носом пришел в театр, то куклы его сразу же узнали? А кого могли узнать? Только спасителя. Буратино дважды погибает и дважды воскресает чудесным образом. Он является владельцем золотого ключика, которым отомкнет дверь в иной мир. Мир — где все будут жить хорошо и счастливо. А где находится дверь в иной мир?

— В каморке, у папы Карло, — упавшим голосом сказал я.

— Вот-вот, — поддакнул Иванов. — Но очень скоро появилась иная версия прочтения сказки. Мол — Толстой всего лишь написал пародию на театральную жизнь. Карабас-Барабас — это режиссер. Возможно, Алексеев или Мейерхольд. Пьеро — Александр Блок, Артемон — Гумилев, а Мальвина — Анна Ахматова.

— А пес Артемон?

— А в виде Артемона Толстой изобразил самого себя.

Интересно, а кто тогда лиса Алиса и кот Базилио? За кота бы сошел Макс Волошин, а лиса… А Алисой можно назвать любую мало-мальски известную поэтессу Серебряного века. Хоть Кузьмину-Караваеву, хоть Черубину де Габриак. Про черепаху я вообще промолчу.

А еще можно даже сделать из папы Карло основоположника марксизма-ленинизма Карла Маркса, а Буратино назвать нарождающийся пролетариат — могильщик капитализма. Куклы — понятное дело, крестьяне, которых пролетариат куда-то поведет. Карабас, Дуремар и прочие — слуги капитализма. Но опять-таки, Тортилла никуда не вписывается. Как вписать в классику марксизма черепаху? Если только посчитать черепаху интеллигенцией, которая помогает пролетариату. Нет, не то. Тогда можно в предшественников революционеров — восставших рабов Спартака, гуситов, якобинцев. Всех скопом.

— В общем, если сильно захотеть, то в сказке Алексея Толстого можно отыскать и то, что было, и то, что не было, — хмыкнул я.

— Государь император тоже так решил, поэтому запрет снял. Он еще и прислал письмо с извинениями графу, а также назначил Толстому пенсию. Не знаю, на какую сумму.

— Десять тысяч рублей в год.

Вот про пенсию я знал, потому что недавно подписывал здоровенную ведомость на возобновление выплаты пенсионов писателям и ученым. Я-то думал, что мой дедушка назначил Алексею Николаевичу пенсион за его заслуги в литературе, а тут, все не своем так. Но для Толстого денег не жалко. Вон, мог бы сидеть дома, дописывать «Сказание об Иоанне Грозном», а он сейчас либо в окопах сидит, либо уже наступает вместе с войсками Жукова и пишет фронтовые корреспонденции.

— Так почему кукловод выбрал именно «Золотой ключик»? — напомнил я.

— Ваше величество, меня некогда обязали давать вам информацию. Факты, имена. События. Я всегда давал вам конкретную информацию. А здесь мы вступаем в область прогнозов. А это, как мне кажется, из категории гадания на овечьих внутренностях, или на полете сокола в небе.

— Иван Иванович, не кокетничайте, — вздохнул я.

Господин Иванов — умница, но и на него иной раз «находит». Понимаю, старику скучно сидеть, вот он иной раз и начинает выделываться. Я бы сам с удовольствием поиграл с умным дядькой, но нынче желания нет. Но придется умасливать.

— Понимаю, что прогнозированием заниматься сложно, а что делать? Где мне взять аналитиков, разбирающихся и в магии, и в науке? Тем более, что кое-что вы мне уже рассказали. Давайте дальше…

Мой личный энциклопедист вздохнул и сказал:

— На мой взгляд, Петренко мог заниматься переделкой человеческой психики. Вы же сказали, что лакей уверяет, что династия Романовых должна быть свергнута? — Я только кивнул, а Иван Иванович продолжил: — Вполне возможно, что Буратино как раз и олицетворяет нового государя. Выходец из простого народа, носитель золотого ключа — ключ можно рассматривать как скипетр. Его подстерегают опасности — сторожевые псы Тарабарского короля, два мошенника в виде лисы и кота. Но все равно, новый правитель открывает двери своим подданным в истинный рай. Вот, эти образы Петренко и вкладывал в головы тех, кто смотрел его представление.

— Очень похоже на ту версию, где Буратино представлен в образе Мессии, — заметил я.

— А как вы хотите? Постановка рассчитана на людей малообразованных, которые считают, что царь обязательно должен сидеть на престоле, а царь — помазанник божий. Бог на небе, а царь на земле. Поменяем плохого помазанника на хорошего, всем станет хорошо, — хмыкнул Иванов.

— Было уже такое, во время Смуты. Голод, значит царь Борис виноват, а виноват — потому что царь ненастоящий. Вот, если найдется настоящий царь, всем будет здорово.

— А вы как думаете, если бы Лжедмитрий — Отрепьев, или, кто там себя за Димитрия выдавал?, был чуть умнее, Василия Шуйского бы удалил, а то и казнил, реформы бы какие-нибудь провел, жизнь для народа облегчил, поляков бы от престола убрал, да удержался бы на престоле, то люди бы его самозванцем считали? Да никогда в жизни.

Рассуждать о Смутном времени сегодня желания не было. Тем более, что мы вступаем в область альтернативной истории, а мои преподаватели еще на первом курсе говорили: «История не имеет сослагательного наклонения! Нельзя говорить о том, что бы было, если бы…». В этой реальности альтернативок никто не пишет, ну и не надо. Этак, начнут писать, так и додумаются, что и без царей жить можно. А как это народ без меня проживет? Пропадут они. Республика для России категорически противопоказана. Это я вам как император говорю, а раз говорит император — так оно и есть.

— Значит, «Приключения Буратино» способствовали перепрограммированию людей? Внушали определенную идею, делая их орудием в руках Петренко? — уточнил я.

— Именно так. Другое дело — а как Петренко получил возможность влиять на людей, посредством кукол? Я сам много читал о тех, кто обладает особым даром. Вот, как покойный император, как вы. Но здесь что-то запредельное, иномирное. Человек не может иметь у себя столько власти, чтобы так программировать людей. Вы давеча рассказывали о Ярославском куполе, но здесь другое. Купол, что не говори, поддается научному объяснению. Кристаллы Вернадского, пусть и некачественные, способны увеличить мощь человека, способного подчинять людей своей воле. У вас, кстати, интересный термин — программирование. Никогда раньше такой не слышал. А тут кукловод, выступает перед публикой, не обращаясь к ней лично, а лишь с помощью движений и реплик своих персонажей… Нет, так не бывает. За Петренко стоит еще какая-то сила.

Что ж, могу лишь предположить, что за Петренко стоял император Павел Петрович, узнавший о моем самозванстве. И мертвый император сумел как-то вложить в безобидные слова и жесты артиста огромную силу. А разбитые зеркала — защита от моего проникновения в Зазеркалье. А вдруг мои прочие предки, которые относятся ко мне вполне лояльно, могли бы помочь мне?

И, очень хорошо, что деятельность моего пра-прадеда не зашла слишком далеко. Впрочем, пожар в Зимнем дворце, гибель людей — это уже немало. Но династия Романовых (тьфу-тьфу) пока на месте и исчезать не собирается.

А вот дознаюсь ли я — как он сумел пройти в наш мир, почему он выбрал именно артиста-кукольника? Почему именно сказка Толстого? Но самое главное — почему император, которого тоже считали в какой-то мере самозванцем — вопрос даже не о чистоте крови, а об уничтоженном завещании Екатерины, по которому власть должна была отойти ее внуку Александру, а не сыну, так меня невзлюбил?

Глава 28

Светлое будущее

Что ж, кто бы мог подумать, что первый день весны начнётся с долгожданной оттепели, пускай на улице и стояли морозы? Оттепель во внешней политике куда важнее оттепели природной. Ситуация разворачивалась как нельзя лучше для России.

Французы уже давно готовы заключить мир. Несмотря на то, что месье де Голль был военным (а может, именно