привело Ангелину в несказанный восторг: она нетерпеливо подпрыгивала у меня на плече, пока я нагружал поднос едой. Положив рядом ещё несколько слабо флуоресцирующих бананов, направился к свободному столику.

Едва только поставил поднос на стол, как Ангелина молниеносно слетела с моего плеча и принялась за свою порцию. По вкусу оладьи очень напоминали кешью, а в сладком сиропе чувствовался привкус соли. Странно, но это почему-то улучшало их вкус. Белка настороженно смотрела на мою руку, если она приближалась к оладьям ближе, чем на полметра, и я предпочёл сосредоточиться на фруктах.

— Так необычно, что бананы на вкус совсем как яблоки, — сказал Ангелине.

Она посмотрела на меня со ртом, плотно набитым оладьями и молча пожала плечами. Я усмехнулся и, взяв сироп, осторожно капнул немного на фрукты. Когда надкусил банан, политый им, то простонал от наслаждения: — О, Боже, это действительно похоже на карамельное яблоко!

И в этот момент напротив меня неожиданно появилась Анна.

— Что? Подожди, что это? Можно мне попробовать? Это взгляд на меня или на еду? — вопросы посыпались, как горох из дырявого мешка, и я, воспользовавшись моментом, быстро отправил ей в рот немного фруктов с сиропом. Она издала долгий стон и уставилась на меня: — О-о-о, это почти так же вкусно, как торт…

— Да, с твоей стороны это весьма высокая оценка.

Эльфийка покраснела, а я через стол протянул руку и сжал её ладонь: — Скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучала! Очень рада, что ты наконец-то встал на ноги. Чувствуешь себя лучше? — Анна смотрела на меня, практически вибрируя на своем месте. Казалось, она сейчас перепрыгнет через стол и сядет мне на колени.

— Да, Лилия… помогла мне восстановиться. Хотя это отняло у неё много сил, и сейчас они с Антониной отсыпаются после бессонной ночи.

Анна внимательно изучила моё лицо, её лавандовые глаза сузились, уголок губ дрогнул в улыбке: — Иван Стрельцов, ты извращенец. Ты умудрился соблазнить женщину, лежа на больничной койке?

— Даже не мечтал об этом… — ответил ей, притворно вздохнув.

— Весь этот мир — великая комедия, но никто не понимает этого, — подумал я, и, наложив небольшое заклинание уединения, начал рассказывать Анне о том, что произошло ночью.

Глава 19

Несмотря на то, что мне пришлось умереть и возродиться вновь, я не был готов к тому, что жизнь может стать по-настоящему странной. Мне уже приходилось раньше слышать такое выражение «кошка в течке», но не думал, что придётся испытать его на собственной шкуре. Конечно, Лилия делает удивительные вещи для усиления моей концентрации, но когда она опускается на колени напротив меня, пока я варю зелье, трудно удержать своё внимание на точном взвешивании ингредиентов. Не говоря уже о том, что Ангелина начала больше времени проводить с Лиззи, чтобы не видеть парад озабоченных.

Лилия с довольным видом расхаживала по лаборатории. Её юбка всё ещё была немного задрана после последнего проявления желаний, а хвост вилял от самодовольства. Мне начинает казаться, что она делает это специально.

— Лилия, — начал я. Она повернулась ко мне лицом и сцепила руки за спиной. То, как она наклонилась вперед и выпятила грудь, должно быть, было намеренным. К тому же она стала носить более открытые спереди платья — её декольте было выставлено на всеобщее обозрение.

— Я заметил, что ты, кажется, часто… перехватываешь меня, когда я иду проводить время с другими людьми.

Её уши повернулись назад, и она на мгновение опустила взгляд. Затем её хвост взметнулся вверх вдоль позвоночника и распушился.

— Просто… у тебя особый талант к зельям, и я считаю, что его нужно развивать, — промурлыкала она.

— Но это простое совпадение означает, что я провожу меньше времени с Анной, Антониной и Алисой.

Хитрые глаза Лилии забегали с места на место, она фыркнула, глядя на вентиляционный колпак: — Не понимаю, о чём ты говоришь.

— Лилия…

Женщина скрестила руки под грудью, и я видел, как она поднимает и сжимает её между бицепсами, чтобы она сильнее выделялась. — Ну, нет! Хватит! Ты больше не будешь мешать мне! — подумал я. А вслух сказал: — Прошлой ночью ты пришла в мою комнату и свернулась калачиком на моей кровати, а потом «случайно» столкнула с неё Лиз так, что та упала.

Лилия надулась: — Зачем тебе нужно проводить с ними время? Разве меня недостаточно? Когда она прикусила губу и повернулась, чтобы посмотреть на меня, в голове всплыл образ Кота в сапогах: огромные жалобные глаза, уши прижаты к черепу. Я вздохнул и почесал пальцами основание своих рогов: — Во-первых, я их люблю, так что просить меня выбрать тебя, а не их — это как-то по-дурацки. Во-вторых, я понимаю, что у нас не было достаточно времени, чтобы установить основные правила, но ты не можешь выгнать других женщин, и ты не сможешь их заменить.

Она зашипела. Я изумился: не подозревал, что человеческое лицо может иметь такое выражение. Лилия даже отвернулась к стене, чтобы не смотреть мне в глаза.

— Не понимаю, почему. Я невероятна в постели, ты сам это говорил. Даже Антонина так сказала, — румянец проступил на её щеках при упоминании имени Антонины.

— Лилия… — сказал предостерегающим тоном, — я всё время чувствую тебя… твоё тело, твоё эмоциональное состояние, твою душу. Как будто кусочек тебя сидит во мне, наполняет меня. Но так же я чувствую и других — Антонину, Анну, Лиз… Это кажется невероятным, но это так!

Женщина-кошка уставилась на меня с недовольным видом.

— Нет. Ревность не сработает. Смотри, видишь это? — я неожиданно шагнул к ней, схватил край платья и, дёрнув его, открыл метку на её груди. Лилия снова зашипела, губы приподнялись, показав клыки, и попыталась прижаться ко мне. Моя вторая рука упёрлась ей в живот, чтобы остановить движение.

— В моём мире этот знак означает четыре. Я знаю, ты видела цифру два на груди Антонины. У Анны — один, а у Лиз — три. Вы все отмечены, и я чувствую всех вас в своей голове, — сделав паузу, заглянул ей в глаза.

— Я чувствую вас всех четверых внутри себя именно так, как описал тебе. Ты серьёзно хочешь попросить меня отказаться от них?

Она издала низкий урчащий звук из глубины горла, напомнивший мне домашнюю кошку, которая держит мышь.