— Хорошо, Астерий. Если ты такой нетерпеливый и не желаешь просто поговорить со мной, то давай сразу к проблемам, — она подошла к столу, взяла за спинку стул и села на него, повернувшись ко мне. — Я знаю, ты очень недоволен Лето. И вполне согласна с тобой: она ведет себя некрасиво по отношению к тебе. Твои огромные усилия, твою помощь в ее возвышении она принимает как должное. Она тебя считает жалким смертным, который обязан исполнять ее волю.

— Постой, постой, Величайшая, вот все это что ты сказала, разве не относится к самой тебе? — я выпустил длинную струйку дыма.

— Я уже признала, что была не права. Признала, что глупо было тебя считать обычным смертным. Я считаюсь с тобой, Астерий. Считаюсь с твоей силой и признаю, что ты равен богам, — произнесла Величайшая.

— Вот как? Повтори последние слова. Они прямо бальзам для моей души, — я рассмеялся, думая, как же наивны в некоторых вопросах бывают олимпийцы.

— Достаточно одного раза, а то совсем зазнаешься. И мы сейчас говорим не обо мне или тебе, а о Лето. Она с пренебрежением относится к тебе, ей совершенно безразличны твои интересы. И знаешь, мне даже как-то обидно за тебя. Давай поставим ее на место? Вместе дадим ей понять, что вовсе не ты зависишь от нее, а все наоборот: ее благополучие зависит от тебя, — сказала она, и я подумал как слова Величайшей похожи на все то, что я сам говорил Лето. Правда, мать Артемиды вряд ли вняла им.

— Ты предполагал, что можешь исполнить свою имперскую миссию: добраться до тайны виман, но передать ее через другие руки, — продолжила Гера. — Возможно, тогда римское пророчество не исполнится. Я прошу тебя поступить именно так. Дай мне шанс остаться во Дворце Славы. Взамен, я обещаю, что не буду препятствовать тебе в поисках древних знаний. При случае даже помогу. Я могу быть очень полезна тебе, Астерий.

— Как в салоне эрмимобилей, когда Зарина едва ли не бросилась мне на шею? — рассмеялся я.

— Это была шутка, — Величайшая улыбнулась в ответ. — Почему бы тебя не подразнить глупой девочкой.

— А как насчет двух пластин Свидетельств, украденных твоими проказницами? — я прищурился, затягиваясь табачным дымом. — Ты уже готова вернуть их мне?

Глава 14

Снова гости

— Видишь ли… — Гера возвела взор к потолку, словно созерцая за ним свои небесные владения.

— А что я там должен увидеть кроме люстры и потолка? — я начал догадываться, что с драгоценными пластинами не все ладно.

— Вообще, эта идея не моя — Аполлона. Он бывает сумасшедший, особенно когда злой… — по моему взгляду Гера поняла, что ей придется давать ответ и продолжила так: — Феб очень злился на тебя. И когда эти таблички принесли, его осенила идея… В общем, плохая идея.

— Дальше, — я отошел от окна и приблизился к Гере.

— Он отдал таблички Гефесту, чтобы Хромой переплавил их, сделал два ритуальных кинжала, — жена Громовержца невинно моргнула длинными ресницами.

— Позволь догадаться: чтобы этими кинжалами убить меня? — я наклонился, заглядывая в ее божественные глаза.

— Астерий, Феб был очень зол. Когда он зол, то делает глупые поступки. Не дыми на меня, — она скривила губы. — Хочешь маленькое откровение? Он бесится не только за все прежнее: что ты к нему не почтителен, что причинил ему боль и что унизил перед всеми. Он еще злится, из-за твоих отношений с Артемидой.

— Ах, вон как, ревнивый и злобный божок! — усмехнулся я. — Но ты не открыла для меня ничего нового про Аполлона. В общем так, Величайшая, мои условия просты: эти кинжалы ты должна передать мне, хоть сама, хоть своими помощницами. Лучше сама. Это раз. Два: я принимаю мир. Но если я почувствую, что против меня затевается какая-то скверная игра, то мир может быть расторгнут. И три: я не стану ничего обещать тебе насчет Лето. Возможно, я сыграю на твоей стороне и, когда доберусь до хранилища древних знаний, то передам его содержимое через другие руки — так, словно не имею к этим сокровищам никакого отношения. Быть может, передам сам. Мне не нужна ни слава, ни всякие лавры — я же, к счастью, не олимпиец. Но я поступлю так, как будет полезно для нашей империи, — произнося это я, видел, как все больше недовольства проявляется на лице Геры.

— Астерий! Это не честная игра! — она вскочила со стула.

— Нечестную игру вела против меня ты, пока я не оборвал ее, — я взял ее руку и активировал «Капли Дождя». — Я же играю честно. Исправь свои ошибки, и я рассмотрю вопрос кому отдать предпочтение тебе или Лето.

— Поцелуй меня, — неожиданно попросила она.

— Величайшая… А ты величайшая проказница. Куда смотрит Громовержец? — я чувствовал, моя магия подействовала, но моей целью не было соблазнить Геру, лишь успокоить ее и закончить разговор так, как мне это удобно.

— Астерий, подумай, ведь я могу оказаться для тебя интереснее, чем Артемида, — вкрадчиво произнесла она.

Я поманил ее пальцем, и когда Гера сделала два шага навстречу, прошептал ей почти на ухо:

— Трахать жену Громовержца — рискованное занятие. Можно поймать либо серебряную стрелу под лопатку, либо молнию в темечко. Аполлон дурак, это не понимает, но я же не такой, как он.

— Наглец! Я тебе ничего подобного не предлагала! — богиня оттолкнула меня и даже разыграла злость.

Открылась дверь в ванную, и я увидел выглянувшую миссис Барнс.

— Мой демон, можешь подать халат? Здесь, наверное, должны быть? — спросила баронесса.

— Демон? — усмехнулась Гера.

— Ага, — согласился я, направляясь к шифоньеру. — Женщинам нравится заигрывать с темными силами. Кстати, это правило распространяется и на небесных женщин.

— Ты плохо нас знаешь. У меня больше нет времени, я ухожу, Астерий, но наш разговор не окончен, — она начала бледнеть, становиться прозрачной.

— Чтобы его продолжить, не забудь принести кинжалы, которые Хромой сделал из табличек, — напомнил ей я, не уверенный, что Величайшая меня слышит.

Неожиданно появляться и так же неожиданно уходить — обычное свойство Геры. Ладно, она