расчетливых и бескомпромиссных политиков своего времени, якобы заявил: «Эти дети стали виновниками нашего позора; пока мы спали, они храбро выступили в поход». Прежде всего, чудеса, что сопутствовали крестовому походу Стефана (как рассказывали в народе, многие животные, птицы, рыбы и бабочки присоединились к нему), заставляют нас вспомнить еще двух других персонажей. Святой Франциск и Жанна д’Арк принадлежали к одной и той же религиозной традиции, берущей начало в тайных глубинах народной жизни. Крестовые походы пастушков 1251 г. и 1320 г. – наглядный пример того, как искры религиозного энтузиазма готовы перекинуться из одного века в другой. Юной девушке из Домреми Жанне д’Арк, Орлеанской деве, был задан во время судебного разбирательства вопрос: «Верно ли, что ты вместе с твоим знаменем пошла в битву, окруженная роем бабочек?» В древности считалось, что бабочки были носителем души (подобное поверье уже существовало в Древнем Египте), и недаром они летали над головами Стефана и юного Франциска Ассизского.

Первые крестовые походы и многочисленные небольшие экспедиции, имевшие место в то же время, привели к большим потерям и минимальным результатам. Несомненно, это было следствием своеволия крупных и мелких сеньоров и аристократов Западной Европы, не хотевших договариваться и проводивших самостоятельную политику. В середине XII в. в Европе существовали прямо противоположные взгляды в отношении крестовых походов. Папы взяли на себя их подготовку и руководство ими, что имело серьезные последствия для Западной Европы.

Римская курия стала крупнейшим финансовым магнатом в Европе. Сбор налогов с крестоносцев и торговля индульгенциями способствовали коммерциализации церкви, что еще больше отвращало западноевропейцев от Рима. Особое возмущение вызывало злоупотребление правом разрешать крестоносцев от клятв или делать им иные послабления (существовала возможность откупиться от участия в крестовом походе) и незаконное использование налогов на крестоносцев в других, не связанных с походами, целях. Курия очень часто становилась жертвой подобных финансовых сделок. Король Англии Генрих III и король Норвегии Хакон IV – классический пример правителей, привычно использовавших налоги, уплачиваемые крестоносцами, для собственных нужд.

Набор воинов в войско крестоносцев, в котором принимали участие также папские эмиссары, сопровождался религиозной и политической пропагандой среди простого народа. Призывы к крестовым походам в большей части исходили от монахов нищенствующих орденов. В ход шло все: примитивные рассказы о жестоких преступлениях иноверцев, ложь, подстрекательские призывы к отмщению. Неудивительно, что народ стремился разрядить накопившееся в обществе напряжение в погромах против евреев и бунтах против чужеземцев, считая их всех врагами и еретиками. Начиная с середины XII в. целью крестовых походов становилась уже не только Святая земля. Крестоносцы отправлялись в поход против внутренних врагов: против славян в восточных областях Германии (крестовый поход в земли вендов в 1147 г.), против мавров и местных еретиков в Испании (1179 г.), против альбигойцев Южной Франции (1209–1228) и против восставших крестьян в Северной Германии. Все это вело к выхолащиванию основных высоких идей и целей похода, что стало характерной чертой крестоносного движения вплоть до конца Средних веков. В первой половине XIII в. папы становились во главе крестовых походов, целью которых был их злейший враг – династия Гогенштауфенов. Стало общераспространенным явлением идти в крестовый поход против своего политического оппонента. Эта традиция долго не хотела уходить; даже в эпоху Генриха VIII и Елизаветы I со стороны Рима предпринимались попытки заставить Англию подчиниться ему с помощью крестового похода.

Знатоки церковного канонического права в Римской курии в значительной мере поспособствовали тому, чтобы придать вид законности подобным крестовым походам и обосновать их новую идеологию. Чем большим было неприятие европейским светским обществом деградировавшего идеала крестового похода, который стал вызовом его совести и интеллекту, тем более бескомпромиссными становились определения папских юристов. Они трудились над решением неблагодарной задачи, которая ставилась перед юристами в каждом новом поколении, найти оправдание любой войне и, если возможно, доказать ее «святость». Итальянец Энрико Бартоломеи (по прозвищу Hostiensis), возможно самый известный канонист XIII в., учил, что крестовый поход церкви против «неверных» всегда был «справедливой войной». Это была «война Рима», потому что война церкви с язычеством была продолжением войны Рима против варваров. Ведь «Рим – глава и мать нашей веры». Долгом христиан было «воевать с сарацинами и побеждать их, поскольку они не признавали суверенитета ни церкви, ни Римской империи». Канонисты XIV в. доработали этот тезис: папа был единственным законным наследником Римской империи и потому унаследовал обязанность вести ее войны.

Со времени Четвертого Латеранского собора (1215 г.) крестовые походы против «еретиков» и других врагов Римско-католической церкви в самой Европе стали наиболее обсуждаемой темой среди канонистов. Бартоломеи и в этом вопросе проявил себя: «Хотя общественное мнение благосклонно относится к крестовым походам в заморские земли (crux marina), тем не менее каждому, кто судит разумно и согласно здравому смыслу, цели крестового похода в своей родной стране (crux cismarina), несомненно, покажутся более справедливыми». Для поддержания своего авторитета церковь извлекала большую пользу от крестовых походов дома, чем от крестовых походов в Святую землю, в край знойных каменистых пустынь, получивших название Утремер (Outremer, что в переводе означает «Земля за морем»).

Время шло, и постепенно менялось направление крестовых походов, а вместе с ним и клятва крестоносца. Тот, кто давал клятву отправиться в Святую землю, теперь мог дать клятву пойти в поход в любую европейскую страну – Францию, Испанию либо Пруссию. Французские и испанские короли и дворяне Северной Германии довольно часто пользовались этой возможностью, которая имела законное обоснование. Знатоки церковного права усердствовали в своих усилиях, пытаясь доказать, что папа имеет право вести войска крестоносцев против Священной Римской империи, то есть против императоров из династии Гогенштауфенов, в частности Фридриха II. Это в действительности означало, как говорили оппоненты, вести армию против себя самого. Два самодержца христианской Европы находились в трагическом конфликте друг с другом.

Неудача, постигшая крестоносное движение, его отказ от своей основной цели вызвали бурную реакцию всей Западной Европы; Англию, Францию, Германию и Италию буквально захлестнула волна негодования и возмущения. В Германии неудача Второго крестового похода уже вызвала резкую критику. Во Франции негодование достигло высшей точки после катастрофического поражения крестового похода Людовика IX Святого, духовные вожди которого, защитники истинной веры, и цвет французского рыцарства покрыли себя несмываемым позором. Мать короля Бланка Кастильская, женщина столь же умная, сколь и осторожная, напрасно пыталась уговорить своего сына отказаться от крестового похода, утверждая, что в самой Франции есть более важные дела. Будучи регентом Франции на время отсутствия Людовика, Бланка запретила своим подданным, под угрозой конфискации их земельных владений, присоединяться к крестовому походу папы Иннокентия IV против Конрада Гогенштауфена. Сам Людовик Святой с возмущением отказался выступить