он фигурирует в качестве подписи к документам) считал себя представителем православного по духу христианства, старшим братом римского папы. Испытывая все усиливавшееся давление со стороны турок-сельджуков, императоры Комнины и Палеологи, правившие в XIII–XV вв., постарались заключить союз с Римско-католической церковью. Они согласны были заплатить такую высокую цену за военную помощь Запада. Несколько императоров даже перешли в католицизм, но их планы потерпели крах, когда Рим оказался неспособен предоставить необходимую помощь, а население империи выступило против намерений своих властителей. Все же около 1246 г. император Иоанн III Дука Ватац велел отчеканить бронзовую монету, на реверсе которой было изображение святого Петра и ключей; казалось, мечта папы и Запада добиться господства над Востоком была близка к осуществлению. Начались длительные переговоры между императором Иоанном и папой Иннокентием IV. На Лионском соборе 1274 г. – это была вершина папского могущества в Средние века – посланники Византии выразили согласие с догматами Рима и с положением о папской супрематии. Они сделали это от имени своего императора Михаила VIII, который надеялся заполучить помощь Рима в борьбе против Карла Анжуйского, наследника норманнов. В Константинополе возникла сильная оппозиция союзу на предложенных условиях. Вся эта идея показала свою полную абсурдность, когда новый папа Мартин IV, марионетка могущественной Анжуйской династии, отлучил от церкви византийского императора. Михаил в отместку организовал в 1282 г. «Сицилийскую вечерню» (завершившуюся уничтожением или изгнанием всего французского населения Сицилии), и это выбило оружие из рук его противника.

Спустя почти столетие в 1369 г. император Иоанн V и его ближайшие последователи обратились в католицизм; однако народные массы и духовенство по-прежнему упорствовали в своем неприятии латинян. Несмотря на свое обращение, Иоанн V не получил ожидаемую помощь с Запада. Наоборот, на обратном пути из Рима он был с позором брошен в тюрьму в Венеции как должник и вернулся на родину во всем разочаровавшийся и с пустым кошельком. Это была судьба всех «предателей», которые доверились «растленному Западу». Конечно, существует и оборотная сторона медали. Мария Терезия, великая императрица Габсбургов XVIII в., с нескрываемым презрением высказывалась о graeca fides (греческой вере). Это было намеком на печально известную двуличность греков (то есть византийцев), которая, как она считала, проявилась в их русских наследниках. В XV в. турецкая угроза привела к возобновлению переговоров между католиками и православной церковью. На соборе в Ферраре и Флоренции (1438 г.) мечта Рима, казалось, снова начинала сбываться. Но в 1453 г. Константинополь пал, а вместе с ним и Восточная Римская империя, которая просуществовала тысячу лет, став наиболее удивительным примером стойкости классических институтов древности и культуры. Ни один крестовый поход не мог спасти ее. В последние годы перед падением святого города императора Константина Равноапостольного правители Византии утвердились в своем убеждении, что даже турецкий тюрбан предпочтительней латинской митры.

Все крестовые походы следует рассматривать в контексте политики, хотя и неудачной, Римско-католической церкви, направленной на подчинение власти папы Восточной Римской империи и Православной церкви, что в итоге могло бы привести к духовному господству Рима над Восточной Европой и Русью. Добиться этого можно было только одним путем – через Константинополь, что было понятно дипломатам Курии и в XII в., и в веке XIX.

Однако восточное и западное христианство встречались не только на тропе войны, трагически жестокой и всегда безрезультатной. Еще в эпоху раннего Средневековья открылись широкие возможности для мирных, дружественных контактов во многих областях культурной, духовной и религиозной жизни. Величественный Константинополь притягивал к себе толпы паломников с Запада. На латинян производила глубокое впечатление его древняя, богатая и изысканная культура. Впечатляло и устройство странноприимных домов и больниц. В монастыре Пантократора, где была усыпальница византийских императоров, располагалась также лечебница, в которой трудились профессиональные врачи. Все это во многом превосходило то, что имелось в этой области на Западе.

В процветающем и гостеприимном Константинополе так же, как и при дворах мусульманских владык, устраивались диспуты между представителями восточного и западного духовенства. Особо важные для Запада диспуты были проведены в 1136 г. в соборе Святой Софии и в церкви Святой Ирины между архиепископом Никитой и философом и историком Ансельмом Хафельбергским, епископом и посланником Священной Римской империи. На своем обратном пути с Востока на Запад Ансельм сформулировал свою новую теорию мировой истории, согласно которой она развивалась под непосредственным воздействием Святого Духа. Спустя три столетия Николай из Кюэ проделал тот же самый путь и, находясь под глубоким впечатлением от взаимодействия двух миров, пророчествовал о единстве в будущем всех народов и религий, о наступлении нового века всеобщего мира.

Константинополь был многоликим городом, особенно поражавшим воображение приезжих с Запада. Это был прежде всего город Девы Марии и, как таковой, имел особое значение для Запада, где под влиянием крестовых походов и рождавшегося готического стиля все больше распространялся культ Богородицы. Константинополь также по праву называли «средневековым Версалем», а придворный этикет и образ жизни византийской знати стремились перенимать императоры, короли и князья Запада. Византийская монархия служила образцом не только для Священной Римской империи, но и для монархии норманнов, несмотря на то что норманнские короли не раз замышляли напасть на Византию. Здесь стоит упомянуть об одной внешне малозаметной особенности византийской дипломатии в Восточной Европе: женщины – члены императорской семьи носили титул «нобилиссима» в знак глубокого к ним уважения, что было немаловажно при заключении брачных союзов. Нижняя часть короны Святого Иштвана, венгерского короля, является даром византийского императора Михаила VII Дуки жене венгерского короля Гезы I, которая была племянницей императора Никифора III Вотаниата. Пирошка, дочь венгерского короля Ласло I Святого, которая прибыла в Константинополь как невеста императора Иоанна II Комнина, приняла имя Ирина и основала известный монастырь Пантократора. Мозаичный портрет ее и мужа сохранился в галерее собора Святой Софии, который могли видеть крестоносцы.

На протяжении всего X в. в Европе ощущалось культурное влияние Константинополя. Проявление его можно наиболее ясно видеть – оно просто материально осязаемо – в искусстве: в иллюминированных манускриптах, в миниатюрах, в стенных росписях и даже в архитектуре. Более того, Византия удержала за собой на Западе несколько областей, значительных центров духовного и интеллектуального влияния и важных в области церковной политики: Южную Италию, Неаполь и Сицилию. Они входили в культурный ареал Востока, и греческие монастыри на этих территориях были проводниками восточного влияния. Монастыри Монтекассино и Гроттаферрата (в последнем литургию служат на греческом языке, и здесь принят византийский обряд) также принадлежали к византийскому монашескому миру Апулии и Калабрии. Начиная с XI в. греческая Южная Италия противостояла Риму, подобное отношение к нему в Неаполе стало традиционным. Его придерживались городской университет в XIII в. и Неаполитанская академия Панормита