Вот только легче не стало. Хотелось вытрахать из нее всю спесь. Заставить стать нормальной девчонкой. Интересно, в ее случае, это вообще возможно?!

* * *

Я вернулся в квартиру на третий день. Уверенный в том, что Лили сто процентов сбежала, после работы и ужина с папой в ресторане, я поехал в трущебы. Поднялся в квартиру. Вокруг царила темнота и тишина. А еще удивительный запах чистоты и морской свежести.

Я удивленно осмотрел коридор. Прошел на кухню. Открыл дверь в туалет.

Охренеть! Та ли эта квартира?!

Везде убрано и чисто. Полы сверкали. Хоть дешевый линолеум местами был затерт и порван, в целом смотрелся нормально. А на кухонном столе стояли маковые булки, накрытые ажурной салфеткой и маленький букет полевых цветов в пластмассовом стакане.

Даже плитка в ванной сверкала и зеркало на стене отражало не мутную вековую пыль, а мое ошарашенное лицо.

Комнаты были пустые. Из них пропали скомканные вещи, старые сломанные инструменты и горы использованных шприцов. Неужели стерва наняла клининговую службу?!

Я подошел к двери в ее спальню. Тонкая полоска света под дверью, говорила о том, что она все же не сбежала. Интересно…

Приглушенные голоса доносились из-за двери.

Я прислушался. От шлюха! Приперла своего Рината что ли?!

Резко распахнув дверь я замер в ахуе.

Паренек, которого я ни раз видел во дворе, помогал Лили мыть окно. Она в спортивных шортах и в растянутой майке, с высоко завязанными волосами в пучок, стояла босая на подоконнике и натирала мягкой тряпкой стекла.

Я прозрел. И если б не шок от того, что эта мажорка намывала окна, то я б точно не смог оторвать взгляд от выглядывающих из под шорт половинок ее красивой задницы.

— Это уже последнее окно. По моему мы не плохо потрудились! — устало говорила девчонка.

— Лили, может, раз нам уже не надо здесь убирать, погуляем завтра? Я могу взять мяч. Побегаем в футбик, — говорил мелкий пацан, вымывая батарею под подоконником и то и дело пуская незаметно слюни на жопу перед глазами.

— Давай, Лешик. Только надо завтра попытаться подняться с кровати. Потому что такой крепатуры, как после уборки у меня даже после пятичасовой тренировки не было…

Меня потянуло неведомой силой к ее заднице. И вообще я так охерел от всего что видел и слышал, что единственным желанием стало снять Лили с окна и надеть на свой уже каменный член…

Лили.

— Леш? — позвала я.

Парень постоянно болтал, а тут резко умолк. Я спиной ощутила присутствие еще кого то в комнате.

Порывисто обернулась и чуть от неожиданности не свалилась с окна.

Платон собственной персоной пожаловал приехать.

Этого гада не было три дня и если б не Лешка, с которым мы на удивление так легко сдружились, то я б сошла с ума от скуки и количества работы.

Я стояла на подоконнике в растрепанном виде и с тряпкой в руках, домывала последнее окно в доме. Мы с Лешей за эти дни хорошо потрудились. Прибрались на славу. Превратили заброшенный притон в подобие квартиры.

Платон стоял в паре шагов от меня и прожигал мое лицо своими ядовитыми глазами. На нем, как обычно был батник с джинсами. Но лицо было без маски и голова без капюшона. Глядя на него сверху с высоты под потолком, он не казался мне сейчас таким уж громадным и ужасным монстром.

Его длинная челка была зачесана набок и назад. Гладковыбритое лицо без серой щетины не выглядело мрачно. Скорее заинтересовано.

Лешка на него смотрел, как на Бога, спустившегося с Олимпа к простым смертным и произнес первый

— Я…я вас знаю. Вы Брейн! — дрожащим голосом, пропитанным глубоким восторгом и уважением произнес парень.

Платон моргнул и обернулся к нему.

— А ты Леша… Давай, малый, тебе пора домой, — сухо произнес он.

И под тяжестью его взгляда юноша сразу стушевался и поник. Пошел к двери. Проговорил напоследок

— Лили, мы завтра увидимся?

— Обязательно. Бери свой мяч, поиграем, — улыбнулась я ему с высоты своего постамента.

Когда захлопнулась входная дверь, Платон подошел ко мне очень близко. Поднял свое лицо ко мне. И я вздрогнула от неожиданности, ощутив прикосновение его ладоней на ягодицах.

— Ты чего? Пропал на три дня, запер меня в ужасном сраче, как Золушку! А теперь, как ни в чем не бывало лапаешь? Убери руки, гад! — я уперлась в его плечи, отталкивая. Но Самойлов усмехнулся и с силой потащил меня на себя, сминая мою попу и всякое сопротивление.

Я вскрикнула и повалилась на него сверху. Не смогла удержать равновесие. Но здоровый мужик не дал мне упасть. Прижал меня к себе. И я развела бедра в стороны, обхватывая его торс ногами.

— Значит все таки не сбежала, — проговорил гортанным чуть приглушенным голосом Платон.

Я держала его за плечи, висела на нем, как детеныш мартышки. А его наглые пальцы упорно продолжали мять мою задницу и прижимать промежностью к своему прессу.

Он чуть ослабил хватку, и я съехала по нему ниже. Теперь я четко различила давление его твердого члена.

— Отпусти, — проговорила я, теряя всякое желание вырываться из его цепких лап.

Его запах забивался в ноздри и будоражил фантазию. Оттенок ментола и древесной стружки четко прослеживался в его мужском аромате кожи. Он был так близко, что я могла разглядеть даже маленькую черную точку — родинку над изогнутой губой и изумрудный хищный блеск его зрачков.

— А как же награда за уборку? — тише спросил он.

Его губы становились все ближе, я нервно облизнулась и сильнее сжала его твердые плечи. Жар его тела опалял и вызывал возбуждение во мне.

Легкое дыхание коснулось моего рта. Платон смотрел в мои глаза, словно гипнотизировал и подавлял волю. Попу жгло полосками под его пальцами. Я замерла, не дыша.

— Так что, Лили, ты подумала, кто ты? — его губы мягко коснулись уголка моего рта, и я завибрировала от невозможной ласки, — Моя принцесса… — он прихватил мои губы с другой стороны, — Или напыщенная стерва? — и он впился острым поцелуем — змеинным укусом в мой рот.

Его язык нахально и властно проскользнул мимо зубов, толкнул мой к себе. И я не сдержала стон наслаждения, сильнее впиваясь ногтями в твердые плечи мужчины.

Платон накинулся на мои губы. Терзая и засасывая меня в пучину разврата. Глубокого возбуждения. Его пальцы сминали кожу на ягодицах, привлекая мое тело ближе к себе. Я была припечатана к его внушительной эрекции. Чувствовала, как мое белье пропитывается желанием.

Ничего не соображала. Все опустилось на уровень инстинктов и ощущений.

Оказывается, чтоб сбить спесь с мистического фрика и заставить его разглядеть во мне девушку, надо было разгрести вековое дерьмо и выглядеть перед ним, как помятая бомжиха.