«Разыскивается живым или мертвым

Чернокнижник Белая Смерть.

Некромант поганый, убийца и душегуб проклятущий.

Разыскивается за убийства жестокие молодых дев, за горе и несчастье, что несут его преступления простому люду, яко же доподлинно известно, что он похищает людей для страшных ритуалов мерзких своих, насылает на скот болезни, а на людей мор, травит колодцы и источники, занимается темным искусством, практикует чернокнижничество, насылает сглазы и проклятия, ворует младенцев, путает церковные колокола, насылает крыс, черных котов и множество других злобных вредителей.

За преступления многочисленные и ужасные разыскивается он в пяти графствах, трех баронствах и всех (четырех) герцогствах королевства. Присуждается заочно ему сожжение на костре, утопление в пруду, колесование и четвертование, то бишь растягивание лошадьми. После всего в его тело при погребении надлежит вбить осиновый кол, дабы не поднялся он из земли в виде упыря.

Всяк, кто увидит негодяя и душегуба, повинен предоставить о нем немедленные сведения стражам, кои в силах изловить мерзавца.

Помните, что Хранн благословляет всех охотников на нечисть, отправляющихся на свершение святого подвига.

Награда: 1000 тенриев золотом (за живого).

500 тенриев золотом (за мертвого)».

Коррин даже улыбнулся, припомнив все те горести и беды, в которых, по мнению народа, повинен именно он. Путанье колоколов, насылание сглазов, крыс и черных котов! Все то, что практикуют простые ведьмы, не посвященные в истинное искусство, почему-то должен был делать именно он! Как будто забот у него других нет, кроме как столь мелочно вредить брату-крестьянину. А еще, очень смешат целых четыре казни. Неужели они думают, что «проклятущий некромант» может выжить после сожжения на костре? Похоже на то… Но все это пустяк по сравнению с тем, что подавляющее большинство простого люда вовсе не обучено грамоте, и прочитать плакат им не легче, чем изловить самого чернокнижника Белую Смерть голыми руками.

Коррин отвлекся от воспоминаний и встревоженно посмотрел на своего спутника.

Ревелиан примкнул к ним очень давно, едва ли не сразу же после битвы под Умбрельштадом, почти двести лет назад, когда Лорд-некромант Деккер выполнил наконец свой план – избавился от последнего магистра, подписавшего «Указ Обречения». Пришелец являлся весьма подозрительной личностью, а грубая непривлекательная внешность проходимца с большой дороги всегда раздражала утонченного Коррина. Еще и эта жуткая маска… Было время, когда Джек-Неведомо-Кто носил, никогда не снимая, тугую кожаную маску. Со временем маска настолько «приросла» к его коже, что стала походить на лицо. Белая Смерть подозревал, что это превращение случилось не без помощи колдовства. Так и вышло, что истинного облика Ступившего за край рыжеволосого некроманта никто и никогда не видел. Как выяснилось позже, Ревелиан когда-то был учеником одного из старых имперских некромантов гильдии Немераг и бежал от гнева инквизиции на север, где и присоединился ко вставшему на путь тьмы ордену Руки и Меча. Как и у каждого из сынов Умбрельштада, у Джека-Неведомо-Кто имелась своя причина. Причина служения тьме. У всех она есть. Самого Коррина просто вынудили, а после ему понравилось, и он уже не смог остановиться, словно вампир, однажды познавший вкус человеческой крови. У Черного Лорда причиной была его месть, у взбалмошного Арсена – развлечение безумца, у Анина – стремление удержать свой гаснущий разум и остаться в человеческом теле, у Дориана – противопоставление себя изгнавшему его миру, а вот что же у Ревелиана? Месть, жажда власти или просто неуемная жажда убийств? Неясно.

Коррин внимательно вглядывался в это лицо, в эти темно-карие, кажущиеся в темноте кареты совсем черными, глаза, в мокрые от дождя, спутанные пряди огнисто-рыжего оттенка, в низкий лоб и выплывающий из-под нахмуренных бровей скрюченный нос с точеными ноздрями. Кожа Ревелиана была груба и иссушена, а через скулы и переносицу проходили тонкие, едва заметные следы – от вросшей в лицо маски.

– Я вот никак не могу понять… – задумчиво произнес Белая Смерть.

– Чего же? – Джек-Неведомо-Кто оторвал от дождя за окном взгляд, а от бутылки с вином губы.

– Что это был за человек, которому ты продал негаторный порошок?

Каменно спокойный взгляд рыжего некроманта подернулся, руки крепче сжали бутыль.

– Что тебе до этого? – бросил в ответ Ревелиан, придвинув свое жуткое лицо почти вплотную к Коррину.

– Да ничего особенного. – На тонких губах появилась так хорошо знакомая всем, кто знал Белую Смерть, ехидная усмешка. – Просто я гляжу на твои перчатки. – Ревелиан тут же спрятал руки в широкие рукава мантии. – Я таких раньше не видел, но я догадываюсь, на что ты их выменял у того человека. Как думаешь, Черный Лорд будет очень злиться, если узнает, что ты расшвыриваешься его вещами? – Застывший в полумраке кареты Джек-Неведомо-Кто не перебивал. – Ты разве не помнишь его суровый запрет отдавать кому бы то ни было негаторы или негаторный порошок? Ведь королевские маги могут их использовать против нас…

– Кто бы уж говорил о нарушении правил! – расхохотался рыжеволосый. – Ты поднял мятеж против Черного Лорда! Я-то всего лишь выменял немного порошка…

– Что они могут делать? – кивнул в сторону рук собеседника Коррин. – Никогда не поверю, что тебе понадобились простые перчатки. Откуда они? Из пустыни?

– Ты прав, мой орденский брат, эта вещь с востока, и она убережет меня от удара в спину.

– Боишься смерти? – обронил беловолосый любимую фразу, которую раньше он так любил задавать своим жертвам, и перевел взгляд на окно. Ответ уже не был важен.

Над окрестными лесами и болотами разразилась настоящая буря. Деревья гнулись под ветром, ежесекундно блистали синим светом молнии, а от грома можно было оглохнуть.

Четверка черных лошадей с горящими багровым пламенем глазами быстро тянула карету по заброшенной дороге в сторону Умбрельштада.

Тот выбор прост: жизнь или смерть.

Не хочешь ли монету бросить?

Или сбежишь, захлопнешь дверь,

Когда судьба о том попросит?

Легко судить других за страх,

Пенять лжецам, за честь цепляться…

Но сам-то сможешь сделать шаг,

Чтоб с жизнью собственной расстаться?

«Баллада о Судьбе». Менестрель

Декиан Молчаливый

3 сентября 652 года. До праздника святого Терентия осталось два дня. Гортен.

Стояла хмурая ночь. Из-за туч подчас выглядывала бледная клыкастая ухмылка молодого месяца, а звезды все куда-то попрятались. В полной тиши один лишь сам себе надоевший и теряющий остатки рассудка ветер то жалостливо стонал, то злобно хохотал, в безумии носясь над землей и разнося в стороны покрывало опавших листьев своими пыльно-серыми крыльями. Вынырнув из-за спутанной паутины ветвей старых дубов и вязов, что росли в местном лесу, он покружил над тихим, поросшим ряской озерцом, разогнав белые кувшинки, спокойно плавающие на поверхности зеленой глади. На миг в воде промелькнуло смутное отражение серой крылатой фигуры в потрепанном балахоне – должно быть, истинный облик резвящейся заверти. Больше для себя занятий ветер здесь не нашел и, немного поскучав в ночной роще, подвывая, полетел к городу, чьи яркие огоньки просвечивали из-за деревьев.