Понятно, что сейчас, подходя к своему дому, Люся едва не пела от радости — день начинался удачно. И совсем напрасно говорят, что Люся орет к несчастью. А может быть, если кричать нарочно, то ничего и не случится?

— А вы сегодня одна, без этой вашей суки… — услышала она прямо над ухом чей-то знакомый голос.

— Зря вы так про Васю, — строго насупилась Люся. — Она совершенно замечательная женщина и прекрасный друг!

— Да я и не о ней… Перед Люсей стоял Ленечка, суженый Эльвиры Арнольдовны, и лучился счастливой улыбкой. — Я про эту вашу собаку. Здоровенную такую, вы еще с ней вместе гуляли, и Элечка носилась, как сумасшедшая… как девочка!

Люся смутилась. Сосед и в самом деле ни фига не разбирался в собаках, если Малыша принял за суку, но это вовсе не причина, чтобы она, Люся, обзывала животным свою же собственную подругу.

— А… а вам передали телеграмму? — смутившись, пробормотала Люся.

— Телеграмму? — вздернул брови Ленечка. — А, ну да, что-то такое Эля мне говорила. Я ведь что хотел у вас спросить — а вы сами не собираетесь покупать компьютер? Я, знаете ли, очень любопытствую этой вещью.

— Да нет, я пока не собираюсь… — отмахнулась Люся и снова напомнила: — Так я про телеграмму… Там про вашу маменьку написано…

— Угу, понял, про маменьку… — ласково расплылся в улыбке сосед. — А какие у вас новости на криминальном поприще? Вы знаете, я так мало выхожу… нет, даже не в свет, а просто на улицу, что мне каждая встреча со свежим человеком…

— Ну я не знаю… — кокетливо поджала губки Люся. — Вы, конечно, можете и дома сидеть, с Эльвирой, потому что она — заме-чательная женщина, просто замеч-чательная! Но зачем? Можно совершенно интересно проводить время всем вместе! Вы правильно заметили — я абсолютно свежий человек. А еще… у меня духи новые, пахнут огурцом, такая свежесть, говорят…

Люся сама себя не понимала — она несла откровенную чушь, вероятно, на нее так действовала пусть ранняя, но все же самая настоящая весна!

— Берите с собой эту суку и выходите гулять, я вас буду здесь ждать, — тихо, с вкрадчивой нежностью проговорил Ленечка. Вероятно, на него тоже действовало весеннее солнце.

— Суку… да она, наверное, еще спит, но… Господи! Да у нас кобель! Его же зовут Малыш! Хи-хи! — фыркнула Люся и стремглав унеслась к себе в подъезд.

А внизу, высоко задирая голову, остался ждать ее Ленечка — совершенно чужой суженый.

Дома уже была Василиса, она валялась одетая на диване, и выражение ее лица не выражало, как говорится, ничего хорошего.

— Вася! Собирайся, пойдем с Малышом гулять! — мотыльком впорхнула в комнату Люся.

— Я с ним уже гуляла, — задумчиво отозвалась подруга. — А ты… ты с Ленечкой встретилась, да?

— Откуда ты знаешь? — вспыхнула щеками Люся. — Я просто… просто выгулять же собаку надо!

— Говорю же тебе — я выгуляла… — Василиса не переставая смотрела куда-то поверх экрана. — Люсь, я все время думаю: а кто бы это мог за нами гоняться, а? И ведь мы с тобой совершенно спокойно отправили туда сегодня Аню! А она, между прочим, мать! Максима одна воспитывает! А мы…

— Так надо ей позвонить! — тут же встревожилась Люся.

— Да не переживай, — спокойно махнула рукой Вася. — Я уже ей звонила, там все нормально… Представляешь, даже этот индюк не звонил, как его… Ясин! А ведь обещал!

— Он тебе не обещал, — напомнила Люся. — Он мне обещал. Потому что ты на него вчера так смотрела! Уж ты меня, Васенька, прости, но прямо было за тебя неловко! Да! И вела себя ты вчера просто вызывающе!

Василиса постаралась припомнить — отчего это она так вызывающе себя вела? Может, потому что ей тоже вдруг захотелось, чтобы этот «индюк» вдруг взял да и приударил за ней, за Василисой. А он, как назло, все время пялился на Аньку, да еще и как-то странно краснел при этом. И вот тебе пожалуйста — Люсенька заметила!

— Чего это я вызывающе? — обиженно оттопырила нижнюю губу Василиса. — Я, между прочим, вдова! Почти что! Дама свободная, могу вызывать… смотреть на кого угодно! Это ты не можешь, хи-хи, потому что у тебя Белкин и еще счастье наше — Таракашин! Тебе неприлично еще и на Ясина пялиться. А мне можно! Я вдова! Тря-ля-ля, мне можно!

— Допустим, тебе тоже нельзя, — мстительно прищурилась Люся. — Если уж ты у нас такая вдовушка, да еще и вся из себя несчастная, тогда у тебя траур должен быть. Сорок дней, понятно?

Василиса только представила, что она сорок дней будет вынуждена носить черное платье, которое ей ужас до чего не идет, потому что старит неимоверно, и она тут же расцвела:

— Люся, ну что ты мелешь? Ну я же просто так — шучу… Ругаюсь я так на этого индюка! Ведь он даже не позвонил! Заметь, Люсенька! Он даже тебе не позвонил! А ведь наверняка что-то там уже проявил. Если камера стояла, то там обязательно кто-то заснялся. А он, этот…

— Индюк, ты говорила…

— Нет, я теперь хотела сказать — верблюд гордячий, напыщенный страус, я хотела сказать.

— Ага, ну продолжай, — качнула головой Люся.

— Ну так вот, он… ну в общем, непорядочный человек, он нам не позвонил.

— Значит… надо самим к нему ехать, — вынесла решение Люся. — Только… нам бы где-нибудь еще машину взять, а то мы пропустили уже все автобусы…

— Ну… можно такси нанять, — предложила Василиса. — А потом вычесть из Ясина. В конце концов, это он виноват, что мы к нему рванулись — у нас же расследование, а он отказывается помогать, верно же?

Люся полностью была с подругой согласна в этом вопросе.

И они уже совершенно собрались — Вася даже накрасилась всего за двадцать минут и не стала делать длительной укладки, так только вытащила из-под беретика два колечка, и все. И собралась.

И Люся уже обувалась в прихожей, но тут затрезвонил телефон.

— Люся, давай не будем брать, — предложила сразу же Василиса. — Как будто мы уже уехали, давай?

— Нет, а вдруг это Ясин и звонит?

— Ну и чего? Мы сейчас сами к нему приедем.

— Нет, Вася, даже не уговаривай меня… в конце концов, что мы, даром за телефон платим?

Люся сняла трубку и сначала даже не поняла, кто ей звонит.

— Алло! — доносился до уха чужой женский голос. — Мне можно Василису? Или Люсю.

— Это я и есть — Люся.

— М-да? А я вас не узнала, богатой будете, — хихикнули на другом конце провода. — А это я. Ну что, вы меня тоже не узнали? Ну скажите тогда быстренько, что я тоже богатой сделаюсь!

— О-о! Вы сделаетесь не просто богатой! Вы станете миллионершей! — выдохнула Люся все, на что была способна ее небогатая фантазия.

— Это же я, Виктория! Ну любовница вашего этого Игнатия!

— А-а, ну да, ну да, я очень рада…