Я поднял голову. Это был Армин Вайсс.

— Заходите, — предложил дядя Эм.

Вайсс вошел, и я опустил полотно так, что мы все трое оказались за ним. Вайсс присел на прилавок спиной к полотну и спросил:

— Зачем вы закрываетесь?

— Мы не страдаем чрезмерными амбициями, — ответил дядя Эм. — Просто не тянет работать.

Вайсс вздохнул:

— Хороша жизнь в цирке.

— Что нового? — поинтересовался я.

— Ничего особенного. Парни в Сент-Луисе задержали вашего Майора Моута, когда он сошел с поезда, но лилипут отказывается возвращаться в цирк.

— Неужели?

— Добровольно — ни в какую. Выпрямился во весь свой небольшой рост и нанял адвоката. Придется получать ордер на выдачу, если хотим вернуть его. Мне будет проще поехать туда и пообщаться с ним. Хотя, так или иначе, пользы от этого никакой.

— Он согласен?

— Да, ответит на любые наши вопросы. Парни из Сент-Луиса поднесли его к телефону — или поднесли ему телефон, — и он говорил. Твердил, что вернется в цирк или вообще в этот штат только через свой труп. Телефонная компания заработала немало денег, учитывая, сколько раз он по-разному повторил эту мысль.

— А почему Майор Моут сбежал? Об этом он рассказал?

— Мол, испугался, что следующим прикончат его. Кстати, утверждал, что панически боится обезьян.

— Что еще он сказал? — спросил я. — Почему он боится, что его прикончат?

— Жутко испугался, когда в цирке обнаружили мертвого лилипута. Не то чтобы он решил, будто кто-то специально взялся истреблять лилипутов, однако… Ну, Майор Моут там у вас единственный лилипут, и когда объявился еще один — с ножом в спине, сильно забеспокоился, что он следующий. Более внятно объяснить причины своих страхов он не смог. По-прежнему клянется, что не знал Лона Стаффолда, убитого лилипута, никогда его не видел и ничего о нем не слышал. Потом Сьюзи вырвалась на свободу, и он испугался по другой причине. Панически боится обезьян, и его малый рост здесь ни при чем. Ведь некоторые боятся кошек или змей. Говорит, он потому и работает в шапито, а не в настоящем цирке: во всех больших цирках держат обезьян. Якобы едва не уволился, когда Хоуги купил Сьюзи, но решил доработать до конца сезона.

— Но когда Сьюзи нашли мертвой, — сказал я, — это ведь решило его проблему, тогда почему он сбежал сегодня? Я-то видел — или думал, что видел, — прошлой ночью другую шимпанзе, но Майор Моут не мог об этом узнать. Об этом никто не знает, кроме… вас, дяди Эма, Эстель и меня. А вы не спрашивали, видел ли он что-нибудь прошлой ночью?

— Разумеется. Нет, лилипут клянется, что прошлой ночью ничего не произошло. Он поехал в город сразу после закрытия сайд-шоу. И я ему верю — по крайней мере, верю, что вчера ночью он не видел ничего такого, что заметил ты, иначе он бы вообще сегодня не приехал на площадку. А мы знаем, что лилипут приезжал.

— А потом бежал из города.

— Ага, когда узнал, что Джигабу убили. Он даже не спросил, как или почему. Просто раньше нас додумался до той мысли, которая пришла вам с дядей в голову сегодня днем. Три смерти в цирке в течение двух недель, и все жертвы одного роста. Его роста. Он просто не захотел оставаться, чтобы выяснить, все ли на этом закончилось или будут еще жертвы.

— У него есть какие-нибудь идеи?

— Еще бы! — воскликнул Вайсс. — Он полагает, что убийца — маньяк, одержимый выбором жертв по росту, какой-то псих, который преследует цирк и вместе с ним переезжает из города в город.

— Призрак цирка.

— Может, в чем-то он и прав, — заметил дядя Эм. — Одна деталь свидетельствует в пользу данной версии: то, что первый лилипут был не из цирка. Может, посторонний привел собственного лилипута. Ведь лилипут и сам был посторонним… Нет, черт возьми, это тоже бессмысленно.

— Да тут все бессмысленно, — вздохнул Вайсс. — Что ж, я, пожалуй, пойду. Мне еще с другими надо поговорить. Не знаю, зачем или о чем, но надо же как-то на жизнь зарабатывать.

— Вы едете в Сент-Луис? — спросил я.

— Вероятно. Не знаю, что я мог бы вытянуть из лилипута при личной встрече, ведь все уже было сказано по телефону. Разве что у меня появятся к нему новые вопросы. Только вот если у него в Сент-Луисе есть адвокат, копы не могут его долго удерживать, а если я все-таки захочу с ним пообщаться, придется ехать за ним во Флориду.

— Во Флориду? Если он направляется во Флориду, разве Сент-Луис ему по пути? — удивился дядя Эм.

— Ему безразлично. Он просто сел в первый поезд из Форт-Уэйна. Он бы поехал во Флориду хоть через Канаду, лишь бы отсюда выбраться. Говорит, кошелек у него полон и он больше не будет работать в этом году. Судя по всему, цирк Дж. С. Хобарта ему разонравился.

— Может, он и прав, — заметил я.

— Я его понимаю. Кстати, дознание по делу этого паренька, Брента, начнется завтра утром в десять часов, в центре. Вам не нужно приходить, вы не свидетели. Черт возьми, там и свидетелей-то не будет, разве что его родители для опознания, парень, который нашел мальчишку на обочине дороги, и врач-коронер, оформлявший свидетельство о смерти.

— Вы хотите, чтобы мы пришли? — спросил я.

— Нет. Как отсюда выбраться?

— Приподнимите боковую стенку.

— Похороны мальчишки Брента завтра днем, в три часа. Морг Уайли, негритянское крыло на восточной стороне. Гроб закрытый. Что ж, мне пора к Мори. До встречи.

Вайсс нагнулся и выскользнул из-под боковой стены.

— Ну, Эд? — сказал дядя Эм.

— Выбор за тобой, — промолвил я.

— Пошли к Кэри! Между выступлениями он, как обычно, будет мотаться туда-сюда. Можно и в палатке поговорить или даже здесь, но… наверное, у меня нервишки шалят, как у Майора, но такое ощущение, будто нас снаружи кто-то подслушивал. Лучше отгородиться стеной, а не тряпкой, пусть даже стеной фургона.

Когда мы шли по аллее, я вдруг остановился.

— Цветы, — произнес он. — Эд, нужно купить цветы для Джигабу. Сколько сейчас времени?

— Восемь. А завтра нельзя?

— Лучше сегодня. Если поздно ляжем, можем поздно встать. В городе еще работают цветочные лавки. Возьмешь такси, съездишь?

— Конечно, — кивнул я. — Когда вернусь, где тебя искать? У Ли?

— Да. Вот тебе двадцатка. Купи что-нибудь хорошее от нас обоих. Напиши только имена — Эд и Эм.

— Какие цветы взять?

— Какие угодно, только чтобы… Купи яркие. Он любил яркие цвета. Красные розы или что-нибудь еще красное, как тот красный костюмчик, в котором он танцевал. Пошли. Провожу тебя до такси.

Мы направились в сторону главных ворот, а не к фургону Кэри. Хорошо, что дядя вспомнил про цветы. Сам бы я не додумался до этого даже завтра. Когда мы добрались до ворот, напротив затормозило такси.