Ну начал бы.

Это было бы легко понять, потому что мой настоящий смех ужасно глупый и мне за него стыдно.

Идиот…

Меня переполняют эмоции, и я стараюсь вырывать различимые строчки моих мыслей.

А может к черту?

Понимаете, мне так нравилось с ней общаться, что я был готов разговаривать на любые глупые темы. Я не хотел терять ее внимания и постоянно напрягал извилины, чтобы о чем-то поговорить…

Я ненавижу бесполезные разговоры.

Ну почему она была такой интересной? Неужели она не могла быть как все эти скучные кретины?

Кретины – мужчины, ведь все женщины это она, да?

Но я всех девушек обошел, всех спросил, но никто ничего не ответил.

А может я тот самый?

Ты никогда не была парнем, так почему им не могу быть я? Представь, что это моя первая жизнь, как твоя в теле Кейтлайн, а? Логично же? Это нужно проверить.

Песня действительно важна.

Не знаю, как звали его сестру, но думаю, она была права. Эта книга не передаст моих настоящих переживаний, я ее пишу, лишь чтобы ты поняла, как я хочу снова тебя встретить.

Я спел о тебе.

Глупая была песня, да и петь я совсем не умею, но она была самым откровенным, что я когда-либо делал и пойми, как мне грустно, что ты ее не услышала.

Спойте обо мне.

Хоть кто-нибудь из твоих многочисленных жизней, которые все еще меня помнят.

***

Адам Моро выложил книгу под названием “16 минут” – затем сломал клавиатуру, которой так активно печатал все произошедшее с ним и пошел подниматься на крышу своего дома. Никто никогда не видел, чтобы он такого делал, так что сосед, когда-то ударивший его туфлей по лицу, оказался обеспокоен, также на его беспокойство надавила раскрытая настежь дверь. Заходи и бери, что хочешь: хозяин не против.

Наверху Адама ждал холодный вечерний ветер, который он отлично прочувствовал, пока подходил к краю, зато посмотрев вниз, на тот самый ненавистный ему белый круг, он перестал дышать. Он стоял так около минуты, пока наконец-то не расслабил ноги, мышцы и мозг, отдавшись желанию.

Но за его белое пальто ухватились сильные женские руки, которые потянули его назад. Он подумал, что сам бог ухватил его и начал куда-то нести, пока наконец-то не открыл глаза и не увидел перед собою старую знакомую, Аделайн Вилар.

– А ты долго не думал. Черт, столько лет ждала, давай без церемоний. – Она захватила Адама в свои объятия и поцеловала самым крепким и сладким поцелуем в жизни обоих. Поверьте в то, как сильно Адам пытался вымолвить всего одно имя “Ева”, но не мог.

***

16 минут – версия 2.

22 ноября 2017 года.

Здра-а-а-стье! Угадайте, кто!

Ева свела меня с ума на время, но за два очень теплых дня подлатала.

Эй, ты обещал, что этот день мой. И я Аделайн!

Ева отменяется?

Ты себе даже представить не можешь, как давно я была Евой. Ну хочешь – зови Евой.

Хорошо, Ева.

Ох и привыкать же придется. Хотите знать, что вообще произошло? Он расписал все, что в точности должна делать Лейла, и что должна делать Аделайн. Что с ним должны делать девочки в детстве и многие другие. У меня неким образом появилась судьба, которую я уже не могла изменить, ведь это уже произошло. Я умею следовать сценарию. Кроме, конечно же, Лейлы. Ты был таким мудаком.

Ты изменила меня.

А еще какой-то мужик, который толи любит трансвестита, толи нет.

Эрнест – хороший парень.

Так набери ему!

Хорошая идея.

Итак, он ушел. Знаете, я за свои года повидала очень много людей, и я прониклась ими, всеми абсолютно, и я больше не хочу кого-то ненавидеть. Может, таков урок бога или жизни… А хотите почитать мои истории? Я серьезно, не переключайтесь.

Ломаться

В кофейне «roues» я проводил свой день писателя – время, когда я приносил свой расклеенный стикерами ноутбук и собирался писать до самого закрытия кофейни.

Я стал своего рода любимчиком менеджера, и для меня он сделал специальный шестнадцатый час, где посреди темного помещенья я мог сидеть и дописывать свои великие строки. В основном, именно в это время я и писал свои лучшие моменты из книги. Я бы хотел его удлинить, но боюсь, он перестал бы быть таким особенным и полезным.

Мои руки заставляют трястись не только мой писательский порыв и ужасающий потенциал, способный погубить любого бестселлерщика, но и кружки кофе, кажется, понемногу убивающие меня в таком количестве. Я пью самые разные: от латте до мокачино, от рафа до глясе, но фаворитом всегда был простой эспрессо, заставляющий меня творить как безудержный псих. Пью я доппио и не меньше.

На меня постоянно смотрят как на вора, крадущего у кофейни все кружки. Люди попросту боятся, что на них их не хватит. Когда мой “поток” приостанавливается, то я могу выстроить башенку из кружек – скуки я не знаю.

Я стал похож на своего героя – Пьера, что не может остановить свое творчество убийцы и постоянно ищет способа придать огонька к своему делу. Он не может делать свое дело без старого доброго бурбона, послевкусие которого и придает ему уверенности в своих делах.

Так проходили мои дни в качестве писателя-неудачника, что ничего не получал, а только тратил деньги на кофе, словно находился под каким-то куполом, что не позволял тому нормально жить.

– Что делаете?

Девушка вывела меня из транса своим певчим голосом. Она наклонилась и положила подбородок на мое плечо, издавая задумчивые звуки. Ее белоснежные волосы, переваленные набок, налегли на мою прическу и прикрыли весь свет, поступающий сверху.

Ко мне и раньше подходили, но в основном, чтобы просто забрать кружки, а так никогда. Она всматривалась в мой текст, не спросив разрешения, а я сидел как вкопанный и даже не прикрыл его.

Потом я услышал крик менеджера. Он подошел к ней, жестко поругал, схватил за руку и потащил за собой, думаю, ему было страшно, что я уйду. Но моя рука будто забыла про своего хозяина и схватила девушку за зеленый фартук, на которой были капли кофе. Я сказал:

– Не надо. – Говорил я менеджеру. – Можно ей остаться?

А он только приклонился перед ней и извинился, что потревожил. Такой улыбки на лице я ни у кого не видел. Я по ее лицу видел, что она мечтает меня обнять, но сделать этого мы не могли вот так просто.

Она взяла стул и села не как обычный собеседник напротив, а создала один стул побольше, плотно придвинувшись ко мне. Она спросила:

– Так что же ты пишешь?

И снова мои руки забыли про меня и пододвинули ей ноутбук. Клянусь, была бы возможность – протезами бы заменил.