В 1795 году Том Фаул был еще жив, и Кассандра собиралась за него замуж. Та же судьба должна была ожидать и Джейн — это разумелось само собой. Первым шагом к замужеству были балы. Впоследствии вымышленные меритонские дамы заявят на странице ее романа: "Кто интересуется танцами, тому ничего не стоит влюбиться". Джейн любила танцевать. На балах 1790-х хэмпширские дворяне, глядя на Джейн Остин, видели не серьезную писательницу, а "прелестнейшую дурочку, жеманную бабочку, приманивающую мужа".

В искусстве "приманки мужей" у "бабочки" была прекрасная наставница в лице кузины Элизы. "Пришли мне, — требовала Элиза, — полный и подробный отчет обо всех твоих ухажерах". О каждом поклоннике она желала знать, "высокий он или коротышка, белокурый или шатен, карие у него глаза или голубые?" Прочти эти строки сочинитель проповедей Джеймса Фордайса[31], с ним случился бы апоплексический удар. "Я знавал женщин чрезвычайно достойных, которые остались безмужними и прозябают в одиночестве по единственной причине, — сердито выговаривал он. — Они расточают свою обольстительность на всех знакомых мужчин без разбора". Джейн отнеслась к его сочинению без всякого пиетета, хоть и упомянула его в "Гордости и предубеждении" — правда, лишь для того, чтобы заставить Лидию Беннет отчаянно зевать над наставлениями богослова.

"Было двадцать танцев, — писала Джейн об одном бале, — и я танцевала все". По завершении бала каждый подвергался строгому анализу с точки зрения матримониальных перспектив: "Присутствовал 31 человек, из них — всего 11 дам, и только 5 незамужних". Хороший расклад. Джейн ухитрилась перетанцевать даже Элизу, которая в 1792 году жаловалась в письме из стивентонского пастората, что пропустила два бала, так как лежала в постели с "приступом лихорадки".

Этими двумя балами были "частный по соседству" со Стивентоном и "клубный в Бейзингстоке". Тон хэмпширскому танцевальному сезону задавали общественные балы в Бейзингстокской ратуше, которые проходили ежемесячно по четвергам. Семьи местных джентри преодолевали многие мили ради того, чтобы потанцевать, и иногда оставались у знакомых на ночь.

Бейзингстокские балы устраивала миссис Мартин, хозяйка гостиницы "Мейденхед". В газете "Рединг Меркьюри" печатались объявления примерно такого содержания: "Очередная ассамблея состоится в ратуше в четверг, января 22-го" (январский номер 1793 года). Балы "начинались ровно в девять часов" и были открыты как для подписчиков, так и для тех, кто желал заплатить более высокий разовый взнос. Это означало, что публика собиралась довольно разношерстная. Не зря одному амбициозному молодому человеку настоятельно советовали "не терять голову, танцуя с бейзингстокскими красавицами".

Праздничное возбуждение начиналось с одевания — "первых мгновений упоения балом". Как Джейн говорит в "Уотсонах", подъему куража очень способствовала женская солидарность. Незнакомые девушки, сведенные вместе дружбой семей или путешествием в одном экипаже, "прихорашивались бок о бок" и "неизбежно теснее знакомились". В книге рецептов семейства Остин есть инструкции по приготовлению туалетных средств, таких как лавандовая вода, коралловый зубной порошок и мыло для рук. Румяна считались вульгарными, поэтому их рекомендовали избегать, но Джейн была счастливой обладательницей естественного румянца. Участники бала, естественно, разряжались, как только могли: одна дама после бейзингстокского бала в 1773 году хватилась "БРИЛЛИАНТОВОЙ БРОШИ в форме розы, по-видимому оброненной в зале или на лестнице", и предлагала в награду вернувшему гинею.

Закончив приготовления, все обедали, а затем усаживались в экипаж и ехали к месту собрания — либо в ратушу, либо в частный дом, либо, как в "Уотсонах" и "Эмме", в гостиницу. В "Уотсонах" мы видим прибывающую на бал публику, опьяненную "суетой, гамом и сквозняками просторного коридора… первым чирканьем одного смычка", долетающим до них с верхней части "широкой лестницы".

В тех же "Уотсонах" Джейн раскрывает некоторые хитрости, к которым прибегали провинциальные посетители ассамблей, чтобы провести вечер с наибольшей пользой. Зрелая дама, одетая в "одно из двух атласных платьев, прослуживших весь зимний сезон", появлялась рано, "чтобы занять хорошее местечко у камина", а развязный молодой человек переминался в проходе, чтобы войти в залу вместе с единственным ожидавшимся аристократом, как будто они явились вместе.

Чтобы устроить бал, не требовалось очень много места; годилась просторная домашняя гостиная или общий зал в гостинице; любой обед легко переходил в импровизированные танцы, если кто-то из присутствующих умел играть на фортепиано. Длина комнаты была важнее ширины, яркий пример чему — бальная зала гостиницы "Дельфин", где Джейн танцевала в свой восемнадцатый день рождения. В четыре раза больше в длину, чем в ширину, зала прекрасно подходила для кантри-данса, в котором участники выстраивались в два длинных ряда друг напротив друга. Кантри-данс — вовсе не деревенский танец, как можно предположить, исходя из его названия: слово происходит от искаженного контрданс, или французский менуэт. Танцующие еще не обхватывали руками партнера, как в вальсе (который появится при Регентстве). Мужчина и женщина вышагивали навстречу друг другу, соприкасались ладонями и снова расходились. Все это выглядело как элегантная и величаво-сдержанная стилизация соблазнения.

Джейн "обожала танцевать, и делала это великолепно". Нет никаких свидетельств того, что она брала уроки у настоящего учителя танцев; скорее ее учили подруги — Мэри и Марта Ллойд, которых раз в неделю на целый день возили в танцевальную школу в Ньюбери. "Один урок проходил утром, второй — вечером, а после чая экипаж забирал их домой". Это была необходимая подготовка к той волнующей минуте, когда Мэри и Марта получат право "открывать ньюберийские ассамблеи менуэтом".

После танцев все садились за стол: бал был не бал без "присутствия джентльменов и изысканного ужина". Ужин часто начинался со знаменитого "белого супа" (мистер Бингли в "Гордости и предубеждении" считает его непременным атрибутом званого вечера). "Белый суп" ведет свое происхождение от французского блюда семнадцатого века "potage à la Reine"[32] — земляных орехов, сваренных в бульоне. Проникнув в английскую кухню, в 1739 году он появился в поваренной книге Уильяма Веррола под названием "королевский суп". В конце века его главными ингредиентами по-прежнему оставались орехи и крепкий бульон, при желании — с добавлением сливок, яичного желтка, белого хлеба и анчоусов.

Джейн танцевала и в частных особняках, таких как Мэнидаун-парк или Дин-хаус, где балы устраивались в дни полнолуния, чтобы гости разъезжались не в темноте. "Был очаровательный вечер, — писала миссис Лефрой после одного раута в доме Остинов, — и, когда мы ехали через рощу, соловьи заливались во всю мочь". В тот вечер она была дома в одиннадцать, но из ее писем известно, что ей часто случалось задерживаться в гостях до двух, трех, а то и до шести часов утра.