— Эмиль? Что такое? — я привстала, прикасаясь к спине. — Родной мой… что случилось?

Я второй или третий раз ласково к нему обратилась, находя в этом особый вкус. Эмиль не реагировал. В окне немного посветлел горизонт — скоро утро. Надо напоить его кофе, подать поздний ужин…

— Не вставай, — на коленку легла тяжелая ладонь, когда я собралась вскочить. — Сегодня переезжаем.

Голос был измотанным. Я подалась вперед, пытаясь увидеть лицо, но Эмиль избегал взгляда. Тогда я сползла на пол и встала на колени.

— Все хорошо? — я пыталась поймать его взгляд.

— Нас могли вычислить, здесь теперь небезопасно. Я за тобой вернулся, маленькая. Как они меня достали… Как я устал.

У меня заныло сердце — Эмиль выглядел измученным. Он запутался в своих врагах. Нас окружили еще год назад, внутри кольца с ним была только я. Сначала насильно, потом сама. Он не справляется. Мой бедный Эмиль…

— Обиделась? — он слабо улыбнулся, провел ладонью по щеке.

Я помотала головой. У меня нет времени на обиды.

— Эмиль… мы вместе?

Он прищурился.

— Конечно, маленькая.

— Помнишь, ты говорил, мы можем доверять только друг другу? Ты снова все скрываешь, — я обхватила шершавые щеки, подлизываясь, целовала подбородок, губы и нос. — Я хочу знать, в чем дело. Нас выследили?

— Андрей позвонил, — признался он и я остановилась. — Предупредил, что могли вычислить.

— Это точно?

— Рисковать нельзя, маленькая.

— А видео? Что за видео прислали?

— Давай так, родная, — он провел ладонью по лицу. — Ты соберешься, и мы поедем. Это все, что тебе нужно знать.

Его не изменить. Чуда не случилось. Наверное, придется его таким любить — неразговорчивым, злым, вечно уставшим.

— Эмиль, скажи… Если бы тебе пришлось спасать меня, что бы ты сделал?

— Ну, что за вопросы? — он щекотно приласкал меня ладонью, голос стал мягче. — Абсолютно все, маленькая. Все, что нужно.

— Я бы тоже сделала все…

— Не нужно таких разговоров, — мягко оборвал он. — Собирайся.

Я вздохнула и поднялась. Внешне я была спокойна, но душа плакала, пока я собирала немногие пожитки. Одежда уместилась в один пакет. Внезапная тоска, которая рвала душу на части, не успокаивалась.

Может, это предчувствие. А может, просто иллюзия.

В ту ночь, меня тоже мучила тоска. Душа плакала, словно чувствовала, что предстоит вынести.

— Пойдем, — Эмиль приобнял меня. Он собрался быстро, деньги и боеприпасы, ключи от машины.

Мы вышли за порог, навстречу охране. Пока спускались, они негромко обсуждали вопросы безопасности, а у меня вовсю колотилось сердце. Казалось, нас выследили и откроют огонь сразу, как мы выйдем из подъезда.

Дверь распахнулась, расширенными глазами я уставилась на улицу. Ощущение, что в нас целятся, стало сильнее. Полностью еще не рассвело, но фонари уже погасли.

— Во вторую, — негромко сказал охранник.

Вплотную к подъезду были подогнаны машины. Мы, окруженные стеной из охранников, направились ко второму джипу. Я съежилась, приникая к Эмилю, шла не глядя — меня вел муж.

— Госпожа Кац, — меня подхватили чьи-то руки, помогли сесть на заднее сиденье джипа.

Эмиль неожиданно отпустил меня — сел вперед. На заднее сиденье набилась охрана. С двух сторон меня зажали здоровенные парни.

— Быстрей, — прорычал Эмиль, и джип рванул вперед.

Мы выехали со двора. Улица еще пуста, над Доном начинался рассвет.

— Срежь, — приказал Эмиль, и джип углубился в переулки.

За нами двигалась еще машина — тоже наша. Я встревоженно смотрела в зеркала, не веря, что выбрались, и мое предчувствие оказалось надуманным, когда дорогу впереди загородила старая «шестерка».

На секунду водитель замешкался.

— Бей! — заорал Эмиль и резко обернулся назад. — Дина, ложись!

Он протянул руку ко мне, но смотрел поверх — сзади нас блокировали тоже. Машина сопровождения дала задний ход, чтобы смести препятствие и уступить дорогу нам.

Все длилось не больше мгновения. Я, кажется, закричала, оборачиваясь. Сверху навалилась охрана, и я рухнула на сиденье под их весом. В ушах зазвенело от страха, этот звон вспорол звук автоматной очереди.

Машину встряхнуло, словно мы налетели на преграду. Эмиль что-то заорал. Но в ушах стоял треск выстрелов и скрежет вминаемого металла. Только его лицо я запомнила: встрепанные волосы, светлую челку, упавшую на лоб. Открытый в крике рот с крупными зубами. Прищуренные глаза, полные звериной злости.

Борт вспахало выстрелами. Меня сбросили на пол, дверцы распахнулись и на меня обрушился шум. Я думала, мы спрячемся, но меня подхватили под руки и вытащили наружу — ничком на землю.

— Эмиль! — я обернулась, волосы бросило в лицо, но я сумела его разглядеть.

Сжав зубы, он стрелял в конец переулка. Не прицельно, просто дал нам немного форы.

Меня втащили за дом, быстро повели по переулку, прикрывая. Звуки стрельбы остались позади и сдвинулись вбок.

— Эмиль, — заныла я. — Он остался там! Один!

— Спокойно, госпожа Кац, он не один. Он в безопасности.

Наглая ложь! Перед нами затормозил черный джип и меня силком посадили в салон.

— Успокойтесь! Он велел вас увезти! — рассердился охранник, когда я попыталась пробраться к дверце. — Ложитесь, госпожа Кац! Голову не поднимать!

Меня придавили к сиденью. Визжа покрышками, джип выскочил на соседнюю улицу. Движение постепенно оживало, мы двигались в неплотном потоке. Эмиль остался там…

Я вцепилась в обивку сиденья ногтями и тихо заплакала. Тоска, которая грызла сердце всю ночь, не обманула. Эмиль, мой Эмиль…

Этот странный вопрос, который сам собой вырвался, когда мы говорили по душам… Сейчас он резал сердце.

«Что бы ты сделал, чтобы меня спасти?»

«Абсолютно все, маленькая».

— Вернитесь! — заорала я в отчаянии. — Немедленно вернитесь за ним!

Мой жалкий плач оборвал звонок телефона.

— Хозяин, — бросил охранник, и я с надеждой подняла заплаканное лицо.

Охрана старалась держаться уверенно, но видно, что нервничают. Мне на спину легла ладонь, готовая вжать меня обратно в сиденье в любой момент.

— Да? — охранник повысил голос, сосредоточенно хмурясь. — Я вас не слышу! На Соколова? Да! Понял!

Он убрал телефон от уха. Из динамика вырвался шум стрельбы, рука дрожала, когда он отключался.