и останется как можно дольше. – Потом ещё меня в кафе потащили, и со своими вопросами... А Люба, дура набитая, рот разинула, да ещё и во всём поддакивает. Ладно, – минута слабости ушла, рядом стояла ещё не меч, но уже вполне себе валькирия. – Долг платежом красен, а я тебе должна.

– В смысле?

– Ну, первое, это за то, что отыгрался насчёт Дениса. Терпеть не могу проигрывать, особенно когда меня развели как кролика. Будь у меня минут пять подумать, я бы тоже сообразила, в чём подвох. А второе – ты помнишь, чего наговорил позавчера Радомиру? Не специально, но я услышала, уж извини. Ты не знаешь, но на самом деле здешний координатор мой дальний родственник. Нет, не в том смысле, что я к нему под тёплый бок. Сколько ты тогда в Токио слышал из нашего разговора?

– Да я в самом конце подошёл, – смутился парень. – Только про какое-то замечание и что он что-то тебе за него грозил.

– Извини, но без подробностей. В общем, ты и сам видел, в каком виде меня под Питером вытащили. Год на восстановление, не меньше. Но из пилотов я ушла не только по рекомендации медиков. Сидеть в Ирландской или Токийской промзоне и смотреть, как остальные твои товарищи летают – та ещё пытка. Я немного поспорила с начальством насчёт того, что всё равно хочу летать, а меня списали на землю. В итоге координатор Лесин взял меня к себе. С одной стороны ему пригодится кадровый военный-защитник, с другой… Сам понимаешь.

История на самом деле была шита белыми нитками, но если бы Вячеслав не знал, как оно случилось на самом деле, может, и поверил бы. Сейчас он всеми силами постарался изобразить, что верит.

– В общем, я, нагло пользуясь родственными связями, полистала твоё и моё личное дело, точнее, ту часть, которая доступна Радомиру как старшему группы. Да что ты на меня так смотришь, он в курсе, что ты из спящих, это его обязанность как командира. Зато дальше он увидит ровно то, что хочет увидеть. В личном деле нет даты, когда тебя нашли. Для него после учёбы тебя сначала прикомандировали к питерскому сектору Мёртвой зоны. Так временами делают. Вроде и планы сохранились, и люди из мёртвых секторов есть – но столько лет прошло. А ты помнишь город живым, для тебя это было недавно, и ты можешь подсказать какие-то важные детали. В составе группы ты как раз был на обследовании, когда и случился тот бой. Дальше тебя перекинули сначала в Сахалино-Японскую зону на переподготовку, а потом координатор нас обоих оттуда выдернул уже сюда. Дальше сообразил?

– В смысле? Что?

– Ну ты и тормоз. У тебя сколько часов пилотирования не на макетах, а на реальной машине? Дошло?

Вячеслав захолодел, в районе копчика нехорошо защекотало. Вот уж действительно будет позорище. Выйдут они на полигон, и окажется, что он фактически всем наврал. Как на него станут глядеть остальные защитники, не хотелось даже думать.

– Во! Вижу, дошло. У меня и то часов больше, даром что я пилот. Короче, я уже с Палычем договорилась. Они «громобоя» как раз заканчивают чинить, в его кабину можно установить второе место и сделать спарку. Хотя и тесновато. Будешь, – девушка хмыкнула, – помогать мне осваиваться с пилотированием наземной техники. Уговорила?

– Уговорила.

Пока они шли к ангарам, в голову Вячеславу пришла мысль, что уж больно лихо всё у Паулы вышло, от досье до сговорчивого механика. Вряд ли тут вмешался Пётр Матвеевич, едва дело доходило до племянницы, он мгновенно становился прямолинейным и твердолобым. Скорее наоборот, постарался бы устроить так, чтобы Паулу вообще списали. А вот с Тани станется негласно помочь, и возможности у неё явно есть. Но ему происходящее на руку, потому и впрямь можно прикинуться ёжиком и полететь, куда направили… Почему-то на этой мысли впервые за долгое время резанула тоска по дому, ведь именно эти слова Варя сказала в тот день, когда всё только-только началось. Но вернуться он уже никогда не сможет. Надо заставить себя забыть и жить сегодняшним днём. А для этого надо научиться нормально водить боевого робота.

Как и в прошлый раз, робот возвышался посреди ангара, уже без лесов вокруг. Первым забралась наверх Паула, за ней поднялся и занял соседнее кресло Вячеслав. И тут же начал вспоминать, чему его учили, и сравнивать с машинами на полигоне военной академии. Вот консоли экранов, они выдавали водителю полный оптический диапазон, от инфракрасного до ультрафиолетового. На практике их использовали как вспомогательные, когда нужно уточнить какой-то момент. Обычно защитник полагался на прямой обзор через камеры, который воспринимал как вторые глаза, а также на голографический экран, который прямо на лобовое стекло проецировал прицельную и тактическую информацию, и основные боевые сведения.

– Смотри, – Паула показала на красный тумблер ровно посередине между пилотскими местами. – Это переключение контроля. Имей в виду, никакой электроники, чисто механическая система. У пилота-секунды активна только синхронизация. Короче, по-простому ты всё чувствуешь, но управляешь только тем, что разрешит прима. Ясно?

– Да.

– Тогда начинай стартовый контроль, если что – я подстрахую. И не бойся, сделать случайное лишнее движение не дам.

Вячеслав надел поверх шлема нейронно-импульсный коммутатор и воткнул в разъём шлема пучок проводов от коммутатора. Можно было на самом деле и прямо на голову, но тогда пришлось бы снимать шлем боевого скафандра.

Включить питание, запуск цепи обратной связи. Синхронизация – будто на несколько секунд заложило уши, как от перепада давления в самолёте. На панели управления загорелся красный светодиод, понемногу меняя цвет на жёлтый, а потом на зелёный. «Громобой» и пилот настроились друг на друга. Вячеслав быстро пробежался взглядом по индикаторам на пульте. Зелёный… зелёный… везде зелёный.