– Девил, я… – она хотела объясниться перед ним. Упасть к ногам и оправдываться, невзирая на гордость и убеждения. Но лишь один взмах руки в воздухе, призвавший ее молчать, заставил ее растерять весь пыл.

– Я не хочу ничего слышать. И так все знаю. Что же еще ты можешь сказать? Что помогла мне? Что делала это ради меня? Пыталась спасти? Спасла? Ты думаешь, я боюсь прокурора? Да их столько уже было на моем пути! Думаешь, я не знал, что он нагрянет сюда? А может, я хотел, чтобы он нашел ее здесь. Об этом ты подумала? Нет, конечно же, нет. Ты была занята, боясь за меня и ища способ уберечь. Ложь. Это просто глупая ложь. Ты думаешь, что я не знаю? Не вижу твоей паники? Ты делала это не ради меня и даже не ради девушки, ты помогла ей сбежать из-за своих страхов. Считаешь, я мог достичь таких высот, не разбираясь в людях? Самые могущественные главари – настоящие психологи, которые бы с легкостью защитили докторскую, если бы она была им нужна.

Она смотрела на него, видя, как каждое сказанное им слово камнем падает между ними, строя крепкую стену отчуждения. Ее затрясло от понимания того, что она разрушила и каким важным это было для нее. Она боялась зависимости, боялась раствориться в этом мужчине, пыталась убежать от этого, освободиться. И вот она сделала на пути к своей цели огромный прыжок, который принес свои результаты. И что теперь она чувствовала? Только боль.

– За что ты так? – тихо, практически пробормотав себе под нос, спросила она. – Я же помогла избежать неприятностей с законом.

– Мне еще и спасибо тебе сказать? – с иронией бросил он. – Главное во всем этом то, что ты поступила так за моей спиной. Неважно, какой мотив двигал тобой. В то время, когда я решил, что могу тебе доверять, ты предала меня.

Алекс вздрогнула, но не отвела от него глаз. С пугающей скоростью в ее голове проносились мысли, расставляя все по местам. Ей нужен был этот толчок, чтобы наконец все разложить по полочкам. Ведь она позволила страху руководить своей жизнью, поддалась его давлению, уничтожая собственными руками то ценное, что появилось в ее пустой жизни. Кем она была до него? Самой заурядной, простой девушкой, которая бы так же просто прожила свою жизнь, никогда не познав настоящих, всепоглощающих чувств. Многие люди не соглашались на это, потому что были трусами. Им не нужна была такая любовь. Они исковеркали это слово, отбелив его, убрав множество настоящих качеств, спрятав их ото всех, вписав в каноны повседневности. Сделав его наполовину пустым, они превратили его всего лишь в громкий лозунг. И только некоторые из нас видели всю суть настоящей любви. Не ее чистоту и невинность, нет – на самом деле любовь не всегда такая. Любовь – это наркотическая зависимость, которая лишает человека воли, заставляя желать принадлежать другому, отдавать ему всего себя и растворяться в нем. Она эгоистичная, властная, безжалостная, сумасшедшая. Она несет свет, такой же сильный, как и тьма в ней. И только принимая обе ее стороны, можно сказать, что ты по-настоящему любишь.

И вот такую любовь судьба позволила познать ей. Открытую и настоящую, вмещающую в себя страх и наслаждение, порывы вырваться и слиться воедино, стать его сознанием и раствориться в нем, теряя нить с реальной жизнью; пожертвовать всем и принять все, наплевать на законы морали и принципы, дышать одним воздухом и задыхаться без него, утонуть в отчаянии, проникнуть ему под кожу, потому что он уже проник под твою, прощать все, любить и в то же время ненавидеть. Это было сущностью их отношений – тем, чем все могло обернуться, тем, что она боялась принять, и тем, что сейчас боялась потерять.

– Ждешь наказания? Его не будет. Наоборот, я наконец исполню твое желание, – произнес Девил, наклонившись к ней и сжав руками ее подбородок.

Алекс не волновало, что она сидела в его ногах, что щека распухла от удара, что остальные мужчины наблюдают за ними. Все, о чем она думала, – это найти способ убрать из его глаз этот металлический блеск.

– Я прошу тебя…

– Убирайся, – жестоко приказал он, прожигая ее взглядом.

Это слово повисло в воздухе, и она затаила дыхание, не веря, что правильно расслышала его. Алекс ожидала всего, но только не этого. Он не мог произнести это.

– Убирайся вон!

Она закрутила головой, непроизвольно прикусив губу. По щеке потекла одинокая слеза, которую девушка так и не смогла сдержать.

– Не беспокойся, твоя квартира осталась нетронутой. Я обманул тебя. Возвращайся поскорей в свою благополучную жизнь, пока я отпускаю тебя.

– Девил, это неразумно, – прозвучал голос Даяна за его спиной.

– Молчать!

– Девил, Даян прав. Ее видели прокурор и его дочь, и она слишком много знает, – спокойно произнес Уолтер.

– Я так решил. Будете оспаривать мое решение? – с вызовом спросил он.

– Если она тебе больше не нужна, отдай ее мне, – неожиданно предложил Даян, удивив при этом всех, в том числе и Девила.

На минуту ей показалось, что он запротестует, признав, что не отдаст ее никому. Но эта минута прошла, и он, посмотрев на мужчину, хмыкнул, после чего снова перевел взгляд на нее.

– Мне все равно. Хочешь мои объедки – пожалуйста. Но чтобы духу ее здесь не было, – сказав это, он развернулся и покинул гостиную, хлопнув дверью своего кабинета.

Боль. Разве могут слова причинить столько боли? Въедливая, слепая боль, словно от удара острого ножа, расползалась по ее телу, парализовав душу. Вот так просто, в один миг он отрекся от нее. Выкинул, словно ее и не было в его жизни. Обычная шлюха, которую можно бросить сразу, как надоест или как она сунет свой нос куда не следует. Но разве им так же больно, этим девушкам, которым все равно, под кого ложиться, лишь бы денег платили больше? Чувствуют ли они хоть долю того, что сейчас чувствовала она? Внутри словно все умирало, сжигалось в огне, выжигая в крови его имя, которое теперь будет постоянным напоминанием об этой боли.

Она закачалась на коленях, постанывая. Ее глаза уткнулись в дверь, за которой исчез он. Женский род мог бы сейчас презирать ее за слабоволие, называть подстилкой и неудачницей, даже открыто смеяться ей в лицо. Алекс было все равно, что она поступала недостойно, показывая свою слабость. Ни одна женщина в этом мире не могла бы понять ее, если ни разу не испытала такой любви. Ни одна.

Забившись в истерике, девушка молила выслушать ее, но деревянная дверь словно была звуконепроницаемой, или же таким было его сердце – ведь, казалось, ни одна стена не в силах удержать этот полный отчаяния крик. К ней подошел Даян, но она поняла это лишь по звуку, потому что так и не могла заставить себя оторвать взгляд от двери. Он взял ее за руку, пытаясь поднять, но Алекс вырвалась. Ее агрессия напоминала ему реакцию израненной кошки. Хрупкой, потерянной, почти сломленной, но не утратившей своей жизненной силы.

– Девил! – закричала Алекс, окончательно поняв, что потеряла его.

Даян резко прижал ее к себе, и она позволила слезам вырваться наружу. Скоро его рубашка стала мокрой, но это не заботило его. Мужчина поднял ее на руки и понес на улицу, к своей машине, припаркованной возле дома. Аккуратно опустив ее на переднее сиденье, он захлопнул дверь и, обойдя автомобиль, занял место водителя.