Через час после начала занятия пришла мать Алены, Антонина Захаровна, простоватая на вид сорокалетняя тетка, похожая на базарную торговку. Антонина Захаровна говорила с ярко выраженным деревенско-пролетарским акцентом: «знат» вместо «знает», «с пирогам» вместо «с пирогами», «без десять» вместо «без десяти», «сдала с пятьдесят» вместо «сдала с пятидесяти». Правда, все это выяснилось постепенно. Но Элен невзлюбила «тетю Тоню», как она представилась, с самого начала.

Тетя Тоня усадила Элен ужинать. Конечно, из желания пообщаться с девочкой из образованной семьи.

— Ну, как жизнь молодая? Как учеба? — весело спросила мама Алены.

— Нормально. — Что еще ответишь на этот вопрос.

«На что спорим: она сейчас спросит, собираюсь ли замуж или что-то в этом духе», — подумала Элен с тоской.

— Жених-то есть? — подмигнула тетя Тоня.

— Нету, — призналась Элен. — Это не входит в сферу моих интересов.

Тетя Тоня захохотала:

— Смотри! Старой девой останешься!

— Меня это почему-то не пугает, — ответила Элен. — Вы знаете, я немножко другая.

— Молодая ишшо потому что, — вздохнула тетя Тоня. — Станешь постарше, поймешь, что без мужа нельзя.

— То есть свободных отношений вы не признаете? — уточнила Элен.

— Вон о чем думаешь! — как-то нехорошо усмехнулась мама Алены. — И моя дура — туда же. — Она отвесила сидевшей рядом и молча жевавшей макароны дочери подзатыльник, чисто символический.

Но Алена обиделась и протянула:

— Ну, ма-а-ма!

— Чего «мама»? Или я неправду говорю? В мое время не так было.

— А как было в ваше время? — с большим интересом спросила Элен. Она обожала слушать разные истории на тему «сейчас — что, вот раньше!» и комментировать их.

— В наше время было так: если девка с парнем до свадьбы шашни крутит — значит, она шаланда и замуж ее никто не возьмет!

— Шашни крутит — в смысле трахается? — уточнила Элен.

Вместо ответа тетя Тоня посмотрела на нее очень строго.

— Извините, просто не очень понимаю вашей терминологии. А «шаланда» — так в вашей местности называются девушки легкого поведения?

— Как называются, так и называются, — отрезала тетя Тоня и вернулась к стройной нити своих нравоучений: — А парни честь девушек берегли…

— В смысле девственную плеву? — опять уточнила Элен.

Мама Алены даже не стала реагировать на выпад репетиторши.

— Берегли. Себя держали в руках. Если уж совсем не терпелось — к вдовам ходили.

— Ничего себе! — Элен рассмеялась. — И это было в порядке вещей? То есть лучше сходить к какой-то старой тетке и справить с ней нужду, чем заняться сексом с любимой девушкой?

— А что же делать? — вздохнула тетя Тоня. — Дело-то мужское.

«Это не двадцатый век, и даже не девятнадцатый — это домострой какой-то! — в ужасе подумала Элен. — И остались же в наше время такие реликты!»

— То есть парням до свадьбы можно, а девушкам нельзя? Тетя Тоня, вы слышали такое слово: «дискриминация»?

— Умные вы больно стали, молодые, — ответила женщина.

Элен интересовал еще один вопрос:

— Вы из какой деревни, тетя Тоня?

— Большая Слобода.

— А в городе давно живете?

— Дак с девяносто второго года. Замуж вышла и переехала, — загрустившая было тетя Тоня быстро оживилась. — Как раз на деревне жить стало невозможно: работы нет, колхозы развалились, молодежь вся разъехалась… Одно название, что Большая Слобода — там сейчас ну дай бог человек пятьдесят живет, да и то одни старики.

— А вы верите в Бога? — поинтересовалась Элен.

— А как же в него не верить-то?

— И в церковь ходите?

— Хожу.

«Как-нибудь потом спрошу у вас про заповедь «Не укради», — подумала Элен. — Не в этот раз».

Она встала из-за стола, сказала «спасибо», взяла свою опустевшую тарелку и понесла ее к раковине.

— Вот видишь! — учительно сказала тетя Тоня своей дочери. — Сама за собой посуду моет. Учись, распустеха.

— Ну, ма-ам, — опять протянула Алена.

Элен быстро справилась с мытьем посуды, попросила:

— Алена, проводи меня до остановки. Я в прошлый раз ее еле нашла.

— Да, у нас тут заблудишься… — согласилась Алена. — Пойдем.

В действительности Элен просто хотела задать еще несколько вопросов.

Они уже обувались, когда дверь открылась и в квартиру ввалился крепкий парень в традиционной для такого рода людей униформе: кожаная куртка, ботинки с острыми носами и спортивная шапочка, стоящая колом на самой макушке, будто колпак гномика из мультика. Ладно, хоть брюки приличные, в полоску, а не какие-нибудь там спортивные шаровары.

— Сеструха, привет! — Он схватил Алену на руки и подбросил ее в воздух. — Маманя дома?

— Серега, привет! Конечно, дома…

И тут Сергей заметил Элен и повернулся к ней:

— А это кто? А, ну ты мне говорила — учительница. Привет! — Он сделал нарочито вежливую и оттого особенно невыносимую гримасу. — Меня Серега зовут, если че.

— Очень приятно, — сдержанно сказала Элен.

— Куда щас, на остановку? — спросил он. — Проводить, что ль?

Этого еще не хватало!

— Сереж, не сердись… — сказала Элен вкрадчиво. — Я хочу, чтобы меня Алена проводила.

— А че так? — улыбнулся Сергей.

У таких парней очень простая логика: если есть девушка — значит, надо к ней пристать. Вон как скалится, и ведь считает себя привлекательным!

— Надо с Аленой кое-что обговорить с глазу на глаз. — Элен распахнула дверь, но Сергей, продолжая улыбаться, загородил девушке дорогу.

Ничего. Если что, пистолет в сумке. Правда, задание Мортибуса будет провалено — ну да и хрен с ним.

— Сереж, дай мне пройти, — вежливо попросила она.

— Серега, ну хватит! — протянула Алена. — Ленка, не обращай внимания, он так со всеми девчонками шутит.

— Про че ты хотела поговорить? — спросила девятиклассница на улице.

— Алена, а помнишь, ты говорила про Васю, у которого ты смотрела фильмы на компьютере? Это тот самый Вася, друг Сергея?

— Да. Это он.

— Вы с ним гуляли?

— Да. — Алена погрустнела. — Было дело.

— Сейчас не гуляете?

— Нет. Вася, он же такой… Ему каждую неделю надо новую… От одной получил что хотел — и к другой.

— От тебя получил, значит, — сделала вывод Элен.