Другим направлением для экспансии оставалось крымское. Крымцы были бедой для Руси, они предпринимали набеги, грабили территории и угоняли в рабство десятки тысяч людей. С таким соседом требовалось покончить как можно скорее. Но были проблемы. Крым отделяли от Руси обширные степи, населенные казаками и ногаями. Это создавало серьезные проблемы снабжения войск. К тому же полуостров был прекрасно укреплен, имел внутри несколько сильных крепостей и прикрытие по периметру с османскими гарнизонами – Азов, Перекоп, Аккерман.

Горячими сторонниками войны с Крымом и покорения ханства были тогдашние советники царя – поп Сильвестр и окольничий Адашев. Но Иван Грозный, после некоторых колебаний, выбрал северное направление, ввязавшись в изнурительную и бесперспективную борьбу за выход к Балтийскому морю. Почему? Обычно историки ссылаются как раз на трудности войны в крымских степях, но истинная причина была, конечно, другой. Османы – вот кого боялся Иван. Война с Крымом означала бы войну с Османской империей. Между тем османы находились на пике могущества. Их войска угрожали Вене, они захватили западную часть Закавказья и Ирак, они обладали первоклассной армией и могучим флотом. Они обладали передовыми военными технологиями. Наконец, ресурсы Османской Порты казались неисчерпаемыми: десятки миллионов налогоплательщиков пополняли казну, позволяя правительству вести войны на протяжении целых десятилетий.

Численность населения Руси того времени ученые определяют примерно в пять с половиной миллионов человек. Это значит, что русские могли спокойно расширяться в сторону редконаселенных степей, народы которых пребывали в глубоком кризисе, но не в состоянии были тягаться с османами.

Зато Ливонский орден выглядел чем-то вроде осколка Орды, только на западе, а не на востоке: выродившийся, малонаселенный (по сравнению с Россией), обладающий небольшим количеством ресурсов и слабой армией…

Иван Грозный не учел только одного: Ливония – часть Европы, а Россия – нет. В свое время австрийский посол Сигизмунд Герберштейн написал, что Европу и Азию разделяет река Дон. Но город Москва находится к востоку от Дона. Следовательно, считал Герберштейн, Москва – это Азия. Этот невинный вывод имел далеко идущие последствия. Европейцы не считали московитов своими. А потом с их стороны начались попытки делить русский народ на две части – европейскую (Украина) и азиатскую (Московская Русь).

Европейские страны можно было на какое-то время стравить между собой, но Иван Грозный не смог сделать и этого. В итоге, развязав Ливонскую войну, он получил несколько фронтов на Западе и еще один – южный фронт – против Крыма. Такого напряжения сил Русь не выдержала. Следовательно, речь идет о крупнейшем стратегическом просчете со стороны царя.

Петр I, возобновив борьбу за Прибалтику в 1700 году, действовал иначе. Он обзавелся пускай плохими, но союзниками – Данией и Польшей, причем почти все боевые действия вел на чужой территории. Он имел за спиной хорошую базу в виде Украины (тогда этот термин относился уже к Поднепровью и другим южным окраинам России). Крымский хан был сильно ослаблен действиями наших союзников – калмыков, которые захватили значительную часть Малой Ногайской Орды и обосновались на захваченных землях, которые сейчас известны как Республика Калмыкия.

Выходит, советники Ивана Грозного были правы. Следовало бросить все силы на покорение Крыма, не боясь втянуться в конфликт с османами. Это обеспечило бы благожелательный нейтралитет со стороны значительной части европейских стран. И. Я. Фроянов считает Сильвестра и Адашева «западниками», то есть предателями. С доказательствами, приведенными в пользу этой версии, можно согласиться. Но наступление на Крым заставило бы этих предателей служить интересам России.

Каковы были шансы в войне с Крымом и османами? Попробуем их оценить.

Огромные пространства Руси могли обезопасить ее от натиска османов (что, как мы увидим, и произошло в 1569 году), а обширные материальные ресурсы (пушнина, лес и другие товары) – дать возможность для долговременной войны. На стороне великороссов могли выступить малороссы, которые не меньше страдали от набегов татар. Это привело бы к краху Литвы – химерного образования, населенного православными русскими, над которыми господствовали иноверцы. В общем, при движении на юг открывались новые интересные комбинации. Но Иван Грозный предпочел, после долгих колебаний, нанести главный удар на севере и уперся в каменные стены европейских крепостей, проиграв Ливонскую войну и разорив Русь. Безусловно, это стало ошибкой великого царя. Но совершил он ее не сразу. Первоначально его ждали успехи на юге – в схватке с Даулат-Гиреем, на которой настоял Адашев и которая отвечала интересам всего населения Руси – от помещиков до тяглового люда. Помощниками в этой войне стали литовские казаки и малорусские воеводы. Вот как это произошло.

Весть о взятии Казани испугала Даулат-Гирея. В 1553 году он даже прислал в Москву шерть (клятву мира и дружбы), в которой содержался любопытный пункт о том, что если хан накажет и опозорит русского посла в Крыму, то и царь Иван имеет право сделать то же самое с татарским послом в Москве. При этом хан не признавал за Иваном царский титул.

Появление русских войск в Астрахани и переориентация Большой Ногайской Орды изменили настроение Даулата. Хан стал готовить войска для набега на Русь и одновременно переманил на свою сторону астраханского царя Дервиша. Тогда московское правительство решило нанести встречный удар. Произошло небывалое: русская рать не стала ждать удара крымцев на Оке, а сама отправилась на Перекоп (в 1555 году). В этом войске было 13 000 ратников, его вел воевода Иван Васильевич Шереметев Большой. В дороге Шереметев узнал, что крымская орда числом в 60 000 уже сосредоточилась на Дону и намерена ударить на рязанскую украину. Ордой предводительствует сам Даулат-Гирей.

Иван Грозный с лучшими воеводами выступил по направлению к Туле; узнав об этом, хан повернул назад. В 150 верстах от Тулы он столкнулся с отрядами Шереметева. У воеводы было под рукой всего 8000–9000 бойцов из его корпуса, остальные находились в разъездах. Однако Шереметев с таким азартом напал на врага, что опрокинул несколько отрядов и даже завладел бунчуком ширинов. Ночь разделила сражавшихся. Даулат захватил в плен двоих русских и узнал, что войско Шереметева невелико, поэтому на следующий день напал на врага. Шереметев и его люди дрались великолепно. Им даже удалось прорваться к бунчуку самого хана, но окружавшие того «янычары» (капы-кулу) отбили атаку. Шереметева ранили и сбили с коня, что решило исход сражения. Русские были разбиты и рассеяны, лишь несколько тысяч бойцов под началом воевод Басманова и Сидорова укрылись в соседнем овраге и заняли оборону. Эта схватка получила известность как Судбищенское сражение по названию местечка Судбищи, существующему по сей день. Оно покрыло русских славой, несмотря на поражение. Крымцы понесли большие потери. Сын Даулата – калга Ахмед-Гирей – погиб. Среди убитых был и другой ханский отпрыск – Хаджи. Новым калгой стал Мухаммед-Гирей Жирный, а пришедшие на Русь крымцы оказались в незавидной ситуации.