— Есть за что, —  сказала Джейн. — Когда надо, ты всегда рядом. С тобой я чувствую себя в безопасности. Знаешь, как маленькая девочка на руках у отца.

— Я никогда не был маленькой девочкой, —  сказал Быков.

— А я была. Папа носил меня на плечах до двенадцати… нет, до тринадцати лет. Правда, когда я подросла, он делал это только на природе, когда никто не видел. Мы не хотели, чтобы нас видели и обсуждали. Мама ругала его и требовала, чтобы он меня не баловал, но папа вновь усаживал меня на себя и носился по лесу, как быстроногий скакун.

Джейн помолчала и убрала руку, прежде чем продолжить.

— Я тогда решила, что муж у меня будет такой же. Готовый носить меня на руках хоть всю жизнь. Каждой взрослой женщине иногда хочется вернуться в детство. По прошествии лет оно кажется таким безопасным, таким счастливым.

— А мне — нет, — признался Быков. — В детстве повсюду подстерегали опасности и просто неприятности. Плохие оценки, хулиганы, осуждение взрослых. Наверное… — На этот раз он проявил инициативу, взяв Джейн за руку. — Наверное, мужчине еще важнее иметь рядом любимую женщину, чем наоборот. Кто бы еще делал из нас героев и победителей? Кто вдохновлял бы на смелые поступки, открытия, нестандартные решения?

— Дима, — перебила Джейн. — Ты сказал «любимая»? Я не ослышалась?

— Да, а что? — смутился он.

— Ничего, — испугалась она. — Не обращай внимания. Я просто так спросила.

— Джейн, — тихо позвал Быков.

— Что? — спросила она шепотом.

— Я бы хотел, чтобы ты всегда была рядом.

— Я не люблю слово «всегда», — сказала Джейн. — В нем уже заключается обман. Люди не могут быть постоянно вместе. Они не знают, что с ними произойдет завтра, как сложится их судьба. Невозможно даже пообещать, что всегда будешь носить одну и ту же прическу или использовать ту же помаду…

— Пример про помаду для меня особенно убедительно звучит, — сказал Быков, и они засмеялись этой незатейливой шутке, как дети.

Быков даже прихрюкивал от избытка чувств. Джейн булькала и всхлипывала. От того, что оба старались смеяться беззвучно, получалось только громче.

Шовкун закашлялся, сел и хрипло позвал:

— Ты плачешь, девочка? Нога болит?

— Немного, — простонала она.

Быков вцепился зубами в ребро ладони, чтобы не расхохотаться во весь голос.

— Не плачь, — попросил Шовкун. — Эй, Димка! Проснись, Дмитрий. У твоей американки нога болит.

Джейн забилась в истерике. Быков тоже не смог больше сдерживаться. Некоторое время они хохотали как безумные, а Шовкун их слушал. Потом обозвал идиотами, забрал постель и ушел в темноту.

Веселье сразу иссякло.

— Когда можно смеяться, то уже как-то не хочется, — вздохнул Быков.

— Петр на нас обиделся, наверное? — предположила Джейн.

— Нет. Что еще ему оставалось делать? Ворчать и дуться. Я бы на его месте тоже лег отдельно. Тебя это смущает?

— Что?

— Ну что мы остались вдвоем, — пояснил Быков.

— Почему это должно меня смущать? Я только рада. Нога, правда, мешает. Но если ты наклонишься ко мне…

Он наклонился. Их губы потрогали друг друга, проверяя на вкус, после чего сомкнулись в одно целое. Быков уже забыл, когда в последний раз целовался так самозабвенно. Это были совершенно особые поцелуи. Одни заканчивались, и тут же начинались новые, потому что губам и языкам не хотелось разъединяться.

— Хватит, — попросила Джейн, легонько отталкивая Быкова. — Иначе я или задохнусь, или сойду с ума, или еще что-нибудь хуже…

— Что может быть хуже? — спросил он с колотящимся сердцем. — Или лучше? Черт! Я совсем запутался. Голова идет кругом, как у мальчишки.

— Я хочу тебя.

— Я тоже! Джейн, я…

— Но мы ведь не сделаем этого, правда? — спросила она. — Не в этих условиях, не на земле, не рядом с другими. И без этих проклятых деревяшек на ноге. Пообещай мне, Дима. Потому что одна я с собой не совладаю, а потом буду жалеть об этом.

— Ты ни о чем не будешь жалеть, Джейн, — мягко произнес Быков и растянулся на спине. — Ради этого я на все готов.

Их руки встретились на нейтральной территории, переплелись пальцами, подержались друг за друга и расстались.

Они заснули одновременно, очень быстро и сразу. Как будто умерли.

На этот раз вместе.

Ранним утром Быков стал свидетелем паники в стане врагов. Солнце еще только поднималось над горизонтом, окрашенным в цвет яичного желтка. Песок был холодным, на стеблях травы и листьях проступила роса. Быков, скажем так, отошел от навеса на небольшую прогулку, закончившуюся тем, что он присел отдохнуть в зарослях ямайского бурьяна.

С пригорка был виден двор и площадка возле маяка. Из дома вышел Майкл и осмотрелся по сторонам. На спине его висел объемистый и, по-видимому, пустой рюкзак — тот самый, с которым он покинул «Редкую птицу».

Быков насторожился. Куда Майкл собрался в такую рань? Почему один? Зачем несет с собой пустой рюкзак? Неужели он задумал бежать и добираться до людей в одиночку? Чем это вызвано? Поссорился с командой? Непохоже. Накануне Майкл и его приспешники, включая Максима, были заодно. Тогда в чем дело? Почему американец уходит тайком, явно не желая никому попасться на глаза, почему он крадется мимо часового чуть ли не на цыпочках, определенно опасаясь выдать себя шумом?

Пытаясь разгадать эту загадку, Быков не покинул свой наблюдательный пост, а подобрался поближе и стал ждать. Жене, исполнявшему обязанности часового, было суждено поспать еще минут десять. Потом на крыльцо выскочил растрепанный Максим и завертел головой с такой скоростью, словно собрался избавиться от нее за ненадобностью. Заметив спящего Жеку, он растормошил его, заставил принять сидячую позу и наградил затрещиной.

— Где америкос? Где он, я тебя спрашиваю? Спишь, сука? Ты у меня вечным сном уснешь, тварь!

Возгласы сопровождались все новыми и новыми оплеухами, которые парень переносил со стоической покорностью, совершенно не вязавшейся с его обычно дерзким поведением. Вкрадчивый и вежливый Максим тоже проявил себя с совершенно новой и неожиданной стороны. Не ограничившись легким внушением, он схватил провинившегося парня за горло и несколько раз ударил затылком о стену. Обретя свободу, Женя схватился за голову и наклонился, покачиваясь из стороны в сторону.

— Где теперь искать Чернова? — спрашивал его Максим, явно не ожидая внятного ответа. — А что, если он не вернется? Возьмет казацкий общак и слиняет? Что тогда? Кто ответит?

«Да он настоящий бандит, —  понял Быков. — Они все тут бандиты. Зачем же им было прикидываться спортсменами и проделывать такой длинный, полный опасностей путь? Цель могла быть только одна. Они опекали Майкла, чтобы не прозевать момент, когда он отыщет сокровища. Выходит, клад — не миф, не выдумка. Бандиты никогда не были романтиками с большой дороги. Они люди практичные и, как выражаются в их среде, конкретные. Здесь был четкий расчет. Парни знали заранее, куда и зачем направляется Майкл Чернов. По идее они его охраняют. Я был нужен только для легализации предприятия. Шовкун пригодился в качестве корабела и морехода. Что касается Джейн, то Майкл таскал ее с собой от скуки или же в качестве приманки. И каждый из нас успешно сыграл отведенную ему роль в этом спектакле».